В Германии тема нацистских преступлений практически никогда не сходит со страниц прессы. Особенно интенсивно она звучит в первые дни мая, знаменующие крах нацистского режима в 1945 году. Тем более ценными являются для самих немцев редкие в истории того времени случаи гражданского неповиновения, казалось бы, немыслимые при жесточайшей диктатуре. Вот один из них.

Его называли "Зигфридом фюрера" за феноменальное исполнение партии Зигфрида в операх Рихарда Вагнера в Байройте – на музыкальном фестивале, который Гитлер регулярно посещал с 1933 по 1939 год. Певца, амплуа которого называлось "героический тенор", звали Макс Лоренц. Это, однако, псевдоним. Родился он в 1901 году как Макс Зюльценфус – фамилия явно не оперная и не героическая, так как ее перевод с немецкого – "нога для холодца". К моменту прихода к власти нацистов Макс Лоренц был уже мировой звездой – в частности, с 1931 по 1934 год у него был постоянный контракт с Метрополитен-опера в Нью-Йорке. Был он и постоянным участником фестиваля в Байройте.
Из-за любви Гитлера к музыке Вагнера (кстати, не разделявшейся практически никем из окружения фюрера) Байройт оказался единственным крупным культурным событием, не входившим в сферу подчинения Йозефа Геббельса, шефа нацистской пропаганды. И до поры до времени это был своего рода остров, на котором существовало немало исключений из правил диктатуры. Главным критерием там все-таки была художественность, стремление к идеальному воплощению Вагнера – конечно же, в определенном духе, соответствовавшем мифологии нацистов с ее культом героев. И все же, если все немцы были равны перед фюрером, то вагнерианцы, по Оруэллу, были "более равны, чем другие". Тем более что руководившая фестивалем Винифред Вагнер была личным другом Гитлера еще до его неудавшегося путча в 1923 году и всегда поддерживала его в дальнейшем.

Макс Лоренц обладал чрезвычайно редким по красоте и силе героическим тенором, каких, возможно, после него уже не было. Это был Божий дар. По мнению другого выдающегося немецкого певца, Дитриха Фишера-Дискау, "голос Лоренца обладал сиянием и присущей ему особой выразительностью. Казалось, что Лоренцу не требовалось ничего особенного делать. Он, конечно, мог добавлять что-то, что не значилось в нотах, в свою фразировку, но присущий ему звук как таковой существовал сам по себе и обладал огромной выразительной силой".

Так вот, Макс Лоренц, идеальный исполнитель партии Зигфрида, был гомосексуалистом. Об этом знали немногие, и он, атлетического сложения мужчина ростом под два метра, постоянно получал предложения от дам, желавших либо романа, либо замужества. Одна богатая американка в надежде вступить с Лоренцем в брак даже предлагала его жене, о которой речь ниже, миллион долларов за то, чтобы та с ним развелась. Нацистская верхушка была прекрасно осведомлена о сексуальной ориентации Лоренца, и эту его особенность терпела, хотя в целом геи принадлежали к тем группам населения, которые жестоко преследовались нацистами. Но режиму приходилось мириться и с тем, что Лоренц был женат на певице еврейского происхождения Шарлотте (Лотте) Аппель, которая стала его агентом и импресарио. И он был не намерен этот брак скрывать, а напротив – демонстративно появлялся в обществе жены на официальных приемах, что было равносильно оскорблению режима и воспринималось как провокация. Позднее стало также известно, что в квартире Лоренца жила – и прожила все 12 лет нацизма – его теща-еврейка.

О роли супруги в жизни Макса Лоренца австрийская оперная певица Хильда Цадек (она пела с Лоренцем после войны) говорила: "Я не находила ее особенно приятной в общении, но она была для него чрезвычайно важна. Она была существенной частью его жизни, частью его самого. Это чувствовалось. И она была необходимой опорой для него как для певца".
Терпению нацистов в отношении "Зигфрида фюрера" несколько раз приходил конец. Первый раз – когда в 1937 году гомосексуальный скандал с Лоренцем стал предметом судебного разбирательства: певец был застигнут в байройтском отеле с молодым человеком, как говорят в таких случаях юристы, in flagranti delicto. Хозяйка Байройта Винифред Вагнер так вспоминала о последствиях этой истории: "Однажды Гитлер сообщил мне, что считает дальнейшую работу Лоренца в Байройте невозможной. На что я ответила: “Хорошо, но тогда мне придется закрыть фестиваль, потому что без Лоренца я считаю его невозможным”. Потом начался суд, который был для меня особенно мучительным, так как оба замешанных в этом деле были моими служащими. Но процесс не привел к обвинительному приговору, и вскоре после этого мне позвонили от Гитлера с сообщением, что все в порядке и Лоренц может продолжать выступления".

С женой Лоренца позднее, когда фюрер уже перестал ездить на фестиваль опер Вагнера, произошла следующая история. В отсутствие певца в его квартиру явились люди из СС с документами на депортацию Лотте Лоренц и ее матери. Лотте, однако, не растерялась и стала звонить по номеру, которым на случай подобных неприятностей ее снабдила сестра Германа Геринга, "наци № 2". Ей обещали помочь, и через 10 минут последовал звонок высокопоставленного чина СС с приказом пришедшим – покинуть квартиру. А 21 марта 1943 года Геринг прислал Лоренцу бумагу за личной подписью. В документе сообщалось, что Лоренц находится под его, Геринга, персональной защитой и что он лично запрещает любые действия государственных органов как против Лоренца, так и против его родственников. В этом случае Геринг действовал в духе часто приписываемой ему фразы: "Кто здесь еврей, решаю я!".
В отличие от многих других немцев, оказавшихся в подобной ситуации, Макс Лоренц не отказался от жены, хотя, поступи он так, никто в нацистской Германии не осудил бы его. Но он сознательно вел себя вопреки правилам режима. Понятно, почему брат Лотте – Джеймс Аппель, успевший эмигрировать, написал Лоренцу после войны из Израиля: "То, что ты сделал, всегда будет для меня примером, достойным подражания: ты сохранил в течение всего гитлеровского правления верность своему браку с еврейкой. Более того, ты спас, действуя на свой страх и риск, мою любимую маму. Об этом я всегда буду помнить с глубочайшей благодарностью".

По словам одного из биографов Лоренца, певца Вальдемара Кментта, Лоренцу, благодаря его привилегированному положению, удалось защитить от преследования еще и несколько коллег-евреев. Но ни в Германии, ни в Австрии, где Лоренц поселился после войны, его "подвиг честного человека" не только не заслужил одобрения, а напротив – он даже подвергался публичным оскорблениям, как "запятнанный службой нацистскому режиму". Его уход со сцены прошел в полном общественном забвении и был, как и его вклад в искусство, отмечен только за границей.

Признание в качестве гражданина, которым Германия может гордиться, пришло к Максу Лоренцу уже после смерти, в конце 1980-х годов.

Вот одна из арий в исполнении Макса Лоренца – из оперы Рихарда Вагнера "Таннгейзер":​