Президенты России и США встречаются в Лох-Эрне, Ирландия, а в сентябре – в России, перед саммитом G20. Результаты этих встреч покажут, могут ли российско-американские отношения выйти из тупика, в котором они оказались к середине 2012 года.
Политика США в отношении России во многом зависит от глобальных экономических неурядиц, подъема Китая и исламского радикализма. На нее влияют и "арабская весна", и война в Сирии; и иранский и корейский ядерные кризисы. Это – лишь часть проблем, ставящих перед США и Западом классический вопрос "Что делать?". Ответа на него похоже нет. Добавлять к этому списку напряженные отношения с Россией никому в Вашингтоне не хочется. Напротив, Обама ищет содействия Москвы в решении хотя бы некоторых из этих проблем.
Особое внимание США уделяют Китаю. Предотвратить экспансию Китая в АТР и одновременно избежать конфронтации с ним – вот чего хотели бы в Вашингтоне. Для этого необходимо усилить позиции США в Азии, что потребует перенаправить туда политические и иные ресурсы, которые сегодня используются на Ближнем Востоке. При благожелательном "нейтралитете" Москвы это было бы сделать проще.
В том числе и по этой причине Вашингтон добивается содействия России в решении сирийской проблемы. Но главное в том, что США стремятся избежать втягивания в гражданскую войну в этой стране, хотя Дамаск перешел "красную черту", установленную президентом Обамой: против оппозиции было применено химическое оружие. Иракский и афганский опыт показали, что результат военного вмешательства в такого рода конфликты незначителен по сравнению с огромными затратами. В итоге появилась идея проведения международной конференции по Сирии, которая могла бы, по крайней мере, оттянуть время для принятия решений о "силовом варианте".
Российская позиция по Сирии беспроигрышна. Поддержав идею проведения конференции по Сирии, Москва, во-первых, демонстрирует политическую гибкость, а во-вторых – подпитывает иллюзию, что у нее есть серьезные рычаги воздействия на сирийскую ситуацию. Если режим Асада удастся сохранить, что маловероятно, но теоретически возможно, то это будет представлено как победа российской политики и поражение Запада, вознамерившегося свергнуть суверенное руководство независимого государства. Если же режим Асада рухнет, то Сирия, скорее всего, распадется на соперничающие друг с другом осколки бывшего государства и геополитическая обстановка на Ближнем Востоке серьезно осложнится. Москва будет интерпретировать это как результат безответственного вмешательства "внешних сил", пренебрегших российскими предостережениями.
Другая ключевая проблема – противоракетная оборона. Камнем преткновения является требование Москвы предоставить "юридически обязывающие гарантии ненаправленности американской противоракетной обороны против России" и разработать с этой целью военно-технические критерии. Без выполнения таких условий, говорят российские дипломаты, новые переговоры по ограничению и сокращению ядерных вооружений невозможны. Речь идет об установлении жестких ограничений на тактико-технические характеристики всех элементов противоракетной обороны и географические районы их размещения, в том числе на море. Это, в частности, означает, что Россия сможет контролировать передвижения кораблей американского ВМФ.
Для США подобные ограничения неприемлемы. Это прекрасно понимают в Москве. Очевидно, такие требования выдвинуты с одной целью – блокировать переговоры по ограничению и сокращению ядерных вооружений, перекладывая ответственность за это на США. Не исключено также, что в Кремле рассчитывают: рано или поздно Вашингтон все же пойдет на принципиальные уступки, демонстрирующие слабость США и растущее влияние России.
В Вашингтоне все же надеются найти какое-нибудь компромиссное решение проблемы ПРО, чтобы подойти к обсуждению важных для США проблем – новых сокращений стратегических ядерных вооружений и вопроса о нестратегическом ядерном оружии в Европе. В апреле 2013 года президент Обама в письме Путину предложил договориться, во-первых, о транспарентности и мерах доверия в области ПРО, а во-вторых – начать переговоры о снижении на 30 процентов потолков на стратегические ядерные вооружения, установленных Договором по СНВ.
В Москве, похоже, сталкиваются несколько точек зрения. Одни политики и эксперты говорят, что можно было бы сделать символические шаги навстречу администрации Обамы, получив за это взамен кое-что существенное. Другие опасаются, что, ввязавшись в переговоры, можно в них увязнуть и, в конечном итоге, ради достижения соглашения, пойти на слишком большие уступки американцам. Третьи вообще не видят необходимости налаживать отношения с США.
В результате, в преддверии встречи в Лох-Эрне, Москва вновь потребовала гарантий того, что американская ПРО не будет угрожать силам сдерживания России. А российский МИД в очередной раз заявил, что новые переговоры по стратегическим наступательным вооружениям возможны лишь с учетом стратегических средств в неядерном оснащении, противоракетной обороны и обычных вооружений в Европе. Это де факто перечеркивает перспективы переговоров.
И все же Москва может пойти на переговоры по транспарентности и мерам доверия в области ПРО. Эта возможность открыто не отрицается, а тональность заявлений российских официальных лиц по ПРО заметно мягче, чем, скажем, в первые месяцы 2013 года. При этом договоренность о транспарентности не требует отказа от других требований в этой области, не накладывает на Россию каких-либо существенных ограничений, но предоставляет доступ к интересной информации о новейших американских военных технологиях.
В целом же позиция США слабее российской. Вашингтон заинтересован в благожелательном отношении России к американской позиции по целому ряду проблем – Сирия, новые договоренности по контролю за ядерным оружием, иранская ядерная программа и так далее. Кремль же, по сути дела, хочет от США только одного – "замораживания" выполнения "закона Магнитского". А в международной политике действует такое правило – сторона, более заинтересованная в успехе переговоров, вынуждена идти на большие уступки, чем ее партнер. И последнее: чем больше США вовлечены в сирийский конфликт, другие ближневосточные проблемы, а также чем острее китайско-американские противоречия, тем меньше у Вашингтона возможностей противодействовать российской экспансии в бывшем СССР, Черноморском бассейне или Балтийском регионе.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
Политика США в отношении России во многом зависит от глобальных экономических неурядиц, подъема Китая и исламского радикализма. На нее влияют и "арабская весна", и война в Сирии; и иранский и корейский ядерные кризисы. Это – лишь часть проблем, ставящих перед США и Западом классический вопрос "Что делать?". Ответа на него похоже нет. Добавлять к этому списку напряженные отношения с Россией никому в Вашингтоне не хочется. Напротив, Обама ищет содействия Москвы в решении хотя бы некоторых из этих проблем.
Особое внимание США уделяют Китаю. Предотвратить экспансию Китая в АТР и одновременно избежать конфронтации с ним – вот чего хотели бы в Вашингтоне. Для этого необходимо усилить позиции США в Азии, что потребует перенаправить туда политические и иные ресурсы, которые сегодня используются на Ближнем Востоке. При благожелательном "нейтралитете" Москвы это было бы сделать проще.
В том числе и по этой причине Вашингтон добивается содействия России в решении сирийской проблемы. Но главное в том, что США стремятся избежать втягивания в гражданскую войну в этой стране, хотя Дамаск перешел "красную черту", установленную президентом Обамой: против оппозиции было применено химическое оружие. Иракский и афганский опыт показали, что результат военного вмешательства в такого рода конфликты незначителен по сравнению с огромными затратами. В итоге появилась идея проведения международной конференции по Сирии, которая могла бы, по крайней мере, оттянуть время для принятия решений о "силовом варианте".
Российская позиция по Сирии беспроигрышна. Поддержав идею проведения конференции по Сирии, Москва, во-первых, демонстрирует политическую гибкость, а во-вторых – подпитывает иллюзию, что у нее есть серьезные рычаги воздействия на сирийскую ситуацию. Если режим Асада удастся сохранить, что маловероятно, но теоретически возможно, то это будет представлено как победа российской политики и поражение Запада, вознамерившегося свергнуть суверенное руководство независимого государства. Если же режим Асада рухнет, то Сирия, скорее всего, распадется на соперничающие друг с другом осколки бывшего государства и геополитическая обстановка на Ближнем Востоке серьезно осложнится. Москва будет интерпретировать это как результат безответственного вмешательства "внешних сил", пренебрегших российскими предостережениями.
Другая ключевая проблема – противоракетная оборона. Камнем преткновения является требование Москвы предоставить "юридически обязывающие гарантии ненаправленности американской противоракетной обороны против России" и разработать с этой целью военно-технические критерии. Без выполнения таких условий, говорят российские дипломаты, новые переговоры по ограничению и сокращению ядерных вооружений невозможны. Речь идет об установлении жестких ограничений на тактико-технические характеристики всех элементов противоракетной обороны и географические районы их размещения, в том числе на море. Это, в частности, означает, что Россия сможет контролировать передвижения кораблей американского ВМФ.
Для США подобные ограничения неприемлемы. Это прекрасно понимают в Москве. Очевидно, такие требования выдвинуты с одной целью – блокировать переговоры по ограничению и сокращению ядерных вооружений, перекладывая ответственность за это на США. Не исключено также, что в Кремле рассчитывают: рано или поздно Вашингтон все же пойдет на принципиальные уступки, демонстрирующие слабость США и растущее влияние России.
В Вашингтоне все же надеются найти какое-нибудь компромиссное решение проблемы ПРО, чтобы подойти к обсуждению важных для США проблем – новых сокращений стратегических ядерных вооружений и вопроса о нестратегическом ядерном оружии в Европе. В апреле 2013 года президент Обама в письме Путину предложил договориться, во-первых, о транспарентности и мерах доверия в области ПРО, а во-вторых – начать переговоры о снижении на 30 процентов потолков на стратегические ядерные вооружения, установленных Договором по СНВ.
В Москве, похоже, сталкиваются несколько точек зрения. Одни политики и эксперты говорят, что можно было бы сделать символические шаги навстречу администрации Обамы, получив за это взамен кое-что существенное. Другие опасаются, что, ввязавшись в переговоры, можно в них увязнуть и, в конечном итоге, ради достижения соглашения, пойти на слишком большие уступки американцам. Третьи вообще не видят необходимости налаживать отношения с США.
В результате, в преддверии встречи в Лох-Эрне, Москва вновь потребовала гарантий того, что американская ПРО не будет угрожать силам сдерживания России. А российский МИД в очередной раз заявил, что новые переговоры по стратегическим наступательным вооружениям возможны лишь с учетом стратегических средств в неядерном оснащении, противоракетной обороны и обычных вооружений в Европе. Это де факто перечеркивает перспективы переговоров.
И все же Москва может пойти на переговоры по транспарентности и мерам доверия в области ПРО. Эта возможность открыто не отрицается, а тональность заявлений российских официальных лиц по ПРО заметно мягче, чем, скажем, в первые месяцы 2013 года. При этом договоренность о транспарентности не требует отказа от других требований в этой области, не накладывает на Россию каких-либо существенных ограничений, но предоставляет доступ к интересной информации о новейших американских военных технологиях.
В целом же позиция США слабее российской. Вашингтон заинтересован в благожелательном отношении России к американской позиции по целому ряду проблем – Сирия, новые договоренности по контролю за ядерным оружием, иранская ядерная программа и так далее. Кремль же, по сути дела, хочет от США только одного – "замораживания" выполнения "закона Магнитского". А в международной политике действует такое правило – сторона, более заинтересованная в успехе переговоров, вынуждена идти на большие уступки, чем ее партнер. И последнее: чем больше США вовлечены в сирийский конфликт, другие ближневосточные проблемы, а также чем острее китайско-американские противоречия, тем меньше у Вашингтона возможностей противодействовать российской экспансии в бывшем СССР, Черноморском бассейне или Балтийском регионе.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
