"Революция фейерверков". Протесты в Грузии глазами россиян

В Грузии уже полмесяца продолжаются многотысячные митинги против решения властей заморозить процесс евроинтеграции. Корреспонденты Радио Свобода поговорили с активистами и журналистами, освещающими протестные акции, об их личных впечатлениях от грузинского "майдана". О жестокости силовиков, бесстрашии протестующих и уважении грузин к российским релокантам, поддерживающим их борьбу.

Ближе к семи часам вечера по проспекту Руставели проезжают последние машины. Скоро движение перекроют и проспект заполнится протестующими. Со стороны площади Республики они идут к парламенту сплошным потоком. У многих на спинах большие флаги Грузии или Евросоюза, свисающие, точно средневековые рыцарские плащи.

На шее "доспехи" в виде масок-респираторов, в руках длинные дудки-вувузелы, от рева которых невольно вздрагиваешь, когда он раздается рядом. Уже полмесяца грузины сражаются за европейский путь своей страны и против превращения во вторую Россию, к чему страну усиленно толкает правящая партия "Грузинская мечта" и ее серый кардинал – олигарх Бидзина Иванишвили. О приостановке процесса евроинтеграции 28 ноября заявил грузинский премьер Ираклий Кобахидзе. И Грузия вспыхнула.

Федор Худокормов – внештатный корреспондент Paper Kartuli.

До эмиграции он освещал протесты в Москве, а теперь, как и многие другие, делает репортажи с демонстраций в Тбилиси. По его словам, сейчас ситуация на улицах кардинально отличается от весенней.

– "Иноагентские" протесты длились несколько месяцев, а текущие – пока месяц. Они – более стихийные и подавляются сейчас намного жёстче, чем тогда: всю улицу заливают газом и применяют водомёты. Тогда же такое было пару дней, но полиция быстро прекратила – и люди чаще расходились, потому что их не разгоняли. А теперь именно из-за разгонов люди упорно стоят до утра.

По словам Валерии Файзуллиной, политолога и журналиста телеканала "Дождь", весной "Грузинская мечта" ещё "нащупывала", как далеко может зайти протест. Но теперь, когда партия захватила большинство мандатов в парламенте, она чувствует, что может действовать безнаказанно:

– Текущие протесты начались после выборов, но были слабыми и спокойными, в два-три раза меньше, чем весной. Вероятно, в том числе поэтому "Грузинская мечта" решила, что может идти ва-банк и принимать решение о приостановке евроинтеграции. И если раньше проблема была в слабой оппозиции, которая не могла сама с собой договориться, предложить план, то сейчас люди выходят сами.

– То есть это низовой протест?

– Да, у граждан толком не было координации со стороны политиков. Но на самом деле людям она особо и не нужна. Политики не вмешиваются – и это заявлено официально, в том числе президентом Зурабишвили. Люди делают то, что они считают нужным и важным. К тому же Грузия – небольшая страна, из того же Кутаиси до Тбилиси можно доехать буквально за три часа.

"Ощущение, что горишь заживо"

За несколько недель протест на улицах Тбилиси обрёл довольно чёткие очертания. Основные демонстрации и столкновения происходят на улице Чичинадзе, Руставели и на площади Свободы. К вечеру здесь собираются тысячи митингующих, которых полиция окончательно разгоняет около 6 утра.

Выше парламента, на параллельной с проспектом Руставели улице Ингороква, каждый вечер выстаивается вереница автобусов. Моторы работают, сквозь затемненные стекла видны силуэты людей. Это грузинский спецназ, здесь у них что-то вроде скамейки запасных. На тротуаре рядом с автобусами кучки экипированных людей курят, лузгают семечки и о чем-то переговариваются, нехотя расступаясь при появлении прохожих. От дизельного выхлопа невозможно дышать. Выходящая из подъезда женщина демонстративно шевелит ноздрями и, делая недовольное лицо, что-то сердито говорит по-грузински.

В круглосуточном магазине на углу в общей очереди к кассе спокойно стоят силовики в темных балаклавах и идущая на протест молодежь. Глядя на такое соседство, не верится, что через пару часов там, на Руставели одни будут гоняться за другими и нещадно их избивать.

Рядом с магазином, в подвальчике, где всегда свежие овощи и фрукты, хозяин сидит, не отрывая глаз от телевизора. На экране показывают происходящее в двухстах метрах. Он уверен в победе протестующих и говорит об этом двум посетителям из России.

– Это так и будет продолжаться. Люди не перестанут выходить. Вот скажи, перестанешь ты выходить, если узнаешь, что сегодня не выйдешь, а завтра тебя убьют? Люди понимают, что, если они сдадутся, завтра еще больше репрессий будет. Мы уже это проходили. Все, назад дороги нет.

– Если проводить параллель, местный спецназ – это как Росгвардия. В России они были страшнее всех из-за монополии на насилие. Здесь спецназ – это то же самое, и я не сомневаюсь, что большинство из них – борцы. Для того, как они избивают и пинают людей, нужно иметь определенные силы. В основном это большие двухметровые мужики, которые полностью закрывают свое лицо. К ним страшно подходить, – рассказывает Валерия. – Не знаешь, чего ждать от людей, которые настолько жестко пинают по лицу лежачих протестующих.

По словам Федора Худокормова, мнение о том, что среди силовиков много профессиональных борцов, бытует среди грузинских журналистов. И не без причины.

– Здесь сотрудников в касках называют "робокопами" – по аналогии с российскими "космонавтами". Сравнение с Россией было бы хорошее, но пока это всё больше похоже на Беларусь. В России не было такого массового избиения людей, недавно была история, что задержанных проводили по коридору и били по спине и конечностям. В России больше задерживали, чем здесь, но тут полицейские зачем-то просто отрываются на людях. Они более злые, чем в России. Там я мог спокойно подойти к силовику и поговорить без камеры, здесь это невозможно. Мне рассказывали, что в спецназе – люди из регионов, вынужденные круглосуточно находиться в Тбилиси, так что они могут быть обозлены ещё и потому что мало спят.

Помимо "робокопов", закованных в броню, полиция использует ещё одну силу, привычную для России и Беларуси, "титушек" – людей в чёрной униформе без опознавательных знаков, которые периодически выскакивают из-за кордонов спецназа с одной целью: избивать протестующих и журналистов. Причём нападают не только на грузинских журналистов, но и на иностранных. Например, на Фёдора.

– Это было на второй день протестов на улице Чичинадзе. Поехал водомёт – и робокопы начали разгонять людей справа от парламента. Я увидел женщину, которая осталась у спецназовцев и пыталась с ними поговорить. Я начал это снимать на относительном расстоянии. В этот момент из-за робокопов начали выбегать люди в чёрном и начали задерживать людей. Я побежал – но один из этих непонятных людей посмотрел в мою сторону, догнал, схватил за руку, толкнул – и мой телефон выпал из рук. И меня этот тип повёл к водомёту. Меня берёт за руку второй сотрудник и подводит к другим людям в чёрной форме. После этого меня начинают по очереди бить, я начинаю отчаянно кричать на английском "я журналист". Они не понимали английский и мои попытки им объяснить, что я из прессы. Но спустя пять ударов ко мне подошёл их главный, спросил что-то на грузинском. Я на английском ответил, что я журналист, – и он приказал меня отпустить.

После этого Фёдор отыскал свой телефон и сразу же сфотографировал последствия избиения – многочисленные ссадины и ушибы. К счастью, госпитализация корреспонденту Paper Kartuli не потребовалась, сейчас он уже чувствует себя лучше и продолжает освещать демонстрации. Он считает, что основная причина нападений на журналистов – попытка силовиков избежать ответственности за жестокость.

– Чаще всего журналисты снимают полицейских "за работой" – и им это, конечно, не очень приятно. Я думаю, что они осознают, что их действия, мягко говоря, не совсем законны, особенно когда они избивают людей при задержаниях. И чаще всего самое мягкое, чего можно ожидать от полицейского, – это требование отвернуть камеру, – объясняет Худокормов.

Фёдор – не единственный российский независимый журналист, пострадавший от полицейского насилия. Так, о своих злоключениях во время первого жестокого разгона протестующих на улице Чичинадзе вспоминает Валерия Файзуллина.

– Мы увидели, что подъезжают водомёты – главный критерий того, будет ли в этот день разгон. Ночью всё накалилось настолько, что начались столкновения протестующих с полицией, с площади Свободы подъехал спецназ с водомётами и начали подавлять протестующих. Всех взяли в кольцо на площади у парламента и сдвинули вниз по Руставели. Тогда начались действительно жёсткие задержания, такого я не помню от слова "совсем". Силовики налетали на людей, клали их лицом в асфальт, избивали, утаскивали, а те в ответ начали жечь баррикады и укреплять их дорожными знаками.

Валерия рассказывает, что спецназ в ту ночь продвигался нетипично: вместо удержания позиций он перешёл в наступление по улице Руставели.

– Было ужасно холодно, и я отошла за стену попить чаю. Ко мне подошла познакомиться грузинская журналистка – он была очень испугана, наверное, работала на митингах в первый раз. И когда спецназ снова начал движение, она забежала ко мне, схватила за руку и потащила вперёд. В этот момент мы попадаем прямо под водомёт, который был всего в шести метрах, нас сносит водой и ударной волной. Я упала, полностью промокла, и вся эта струя попала мне в спину. Несмотря на боль, встала и побежала, нашла журналистку, увела её во двор и поняла, что не чувствую свою руку. К счастью, неподалёку были коллеги – мне сделали перевязку, и мы пошли искать скорую.

В ту же ночь силовики напали на корреспондента грузинской "Формулы" и журналистку "Пирвели".

– Тогда что-то пошло абсолютно не так, силовики были максимально злые и избивали всех кого ни попадя, особенно журналистов. Те стали для них как красная тряпка для быка: они как будто специально искали журналистов, чтобы их избивать и запугивать, – рассказывает Файзуллина.

"Грузинская мечта", которую собравшиеся называют кремлевской или российской мечтой, и ее основатель не только адресаты яростных проклятий, но и объекты креативной контрпропаганды протестующих. Асфальт рядом с парламентом обклеен стикерами с портретами Иванишвили и надписью с игрой слов "олигархи олгархи" – олигарх, исчезни!

Под грохот фейерверков и рев толпы на скамейке сидит пожилая женщина. В руках у нее портрет с целующимися Путиным и Иванишвили по мотивам знаменитой картины на Берлинской стене, где Хонеккер целует Брежнева.

На фронтоне парламента появляется выведенная проектором надпись "Дворец спорта". Это уже стеб над бывшим футболистом Кавелашвили, которого 14 декабря "избрали" президентом. А вот замотанная в грузинский и европейский флаги молодая пара троллит водометчиков, встав с плакатами на английском: I`ll be wetter when "Georgian Dream" fuck off и Make me wet, if you thik i`am sexy.

– Зелёный журналистский жилет с надписью Рress во время текущих протестов действительно превратился из оберега от полицейского насилия в мишень для спецназа, – объясняет Валерия. – Около отеля Marriott у нас есть "островок", где собираются журналисты, там нет никого из протестующих. Силовики об этом знают – и во время разгона поворачивают водомёт в первую очередь на нас.

К слову о жестокости: грузинским силовикам, по всей видимости, было недостаточно обливать людей ледяной водой – и они решили превратить водомёты в полноценное химическое оружие, залп из которого при попадании на кожу, по словам журналистки, вызывает "ощущение, что горишь заживо".

Федор тоже возмущен применением этого "спецсредства".

– Мы с коллегами пришли к выводу, что они добавляют смесь из слезоточивого газа и перцового спрея. Как раз в первые дни эта "вода" попала мне на голову. И после этого мне стало казаться, что рядом – слезоточивая граната. Я ослеп и стал задыхаться, пришлось просить помощи у протестующих, чтобы мне промыли глаза физраствором. При этом гранат не было, меня просто облили из водомёта.

Слезоточивый газ стал любимым "спецсредством" грузинской полиции.

– В последние дни газа – невероятное количество. Ощущение, что они пытаются выкурить протестующих, как тараканов. В какой-то момент на Руставели газа стало так много, что люди даже на ближайших улицах стали жаловаться на невозможность дышать, ведь газ попадает им прямо в квартиры, – рассказывает Валерия.

В ответ на насилие митингующие тоже отвечают радикально. Очевидным символом текущих протестов стали фейерверки, которыми граждане обстреливают кордоны силовиков.

И, по словам Файзуллиной, это – неожиданная сторона грузинских традиций:

– Грузины настолько обожают фейерверки, что используют их по поводу и без. Тбилиси в Новый год – один сплошной фейерверк, их запускают все. Так что не удивляешься, когда видишь, как их используют против спецназа, – это абсолютно логично и вписывается в контекст происходящего. Их начали использовать впервые накануне первого декабря, когда протестующий на задней площади парламента в стиле Джинкс из Аркейна (персонаж медиафраншизы League of Legends, вооружённая миниганом. – Р.С.) обстрелял силовиков салютами.

Валерия отмечает, что уже тогда власти поняли, что фейерверки – это большая проблема. В первую неделю декабря продавать пиротехнику запретили, все товары были изъяты, и теперь людей, идущих на акции, досматривают на выходе из метро. И, по словам Валерии, какое-то время царило ощущение, что и полиция, и протестующие успокоились и стычки прекратились – как потом оказалось, лишь на время.

– Грузинские митинги – это как эмоциональные качели. Вроде только что приходил на Чичинадзе, где происходили агрессивные стычки, когда полиция начинала агрессивно задерживать людей. И на том же месте через 20 минут происходит что-то вроде игры, когда протестующие бросают в спецназ яйца, а те их ловят, – отмечает Файзуллина.

Равно как и у силовиков, у протестующих тоже есть свои "фронты". По словам журналистки "Дождя", во время разгонов первый из них подходит близко к спецназу, закидывает его салютом в попытках остановить кордон. Второй фронт строит и жжёт баррикады, преграждая продвижение силовиков. Третий фронт – место отдыха, где протестующие отогреваются у костров, оказывают друг другу первую помощь, общаются и поют песни.

Здесь, среди помогающих, порой можно встретить и россиян, переехавших в Грузию после 2022 года из-за несогласия с полномасштабным вторжением в Украину.

"Вся страна видит мои видео"

Егору 26 лет, в Грузию он переехал из Петербурга ещё в апреле 2022 года после того, как участвовал в подпольных антивоенных арт-акциях. Вскоре после этого он начал участвовать в организации антивоенных выставок и других арт-проектов, пока весной следующего года не познакомился с площадкой под названием Revolution. С тех пор он успел стать ее совладельцем – и сейчас двери его пространства открыты для всех замёрзших и пострадавших на протестах граждан Тбилиси.

– Мы отменили все большие мероприятия, вечерние-ночные события не проходят, мы находимся в режиме открытых дверей для всех желающих. Что касается оставшихся ивентов, мы со всеми музыкантами договорились, что 20% с билетов мы будем отдавать через грузинское комьюнити благотворительным организациям, которые помогают пострадавшим. Их тьма тьмущая, сборы на отбитые почки – обычная история.

Сейчас пространство Revolution числится среди десятков других в списке мест, куда протестующие могут прийти за помощью. Кроме того, рядом с входом в арт-пространство стоит табличка на грузинском. Пускай оно удалено от протестов, многие идущие с них встречаются на ближайшем мосту и заходят в гости.

– Здесь всегда есть поток людей, идущих с флагами из центра, – и наши двери для них всегда открыты. Кофе, чай, обогрев, стиральная, сушильная машина, еда – всё это для них for free. В ближайшее время обзаведемся всем в необходимом объёме. Если всё это затянется, нам нужно будет много воды и специальных растворов, чтобы промывать людям глаза от слезоточивого газа.

По словам Егора, после выборов общество раскололось на две части: тех, кто был не готов терять нажитое при "Грузинской мечте", и тех, у кого терпение лопнуло. К последним он относит в основном молодых грузин.

– Гигантское количество сториз, постов на реддите, все постоянно поддерживают друг друга, консолидируются в понимании, что "они – засидевшееся воры из 90-х, которые остались у нас как часть всего этого постсоветского наследия". В музыкальном комьюнити постоянно выпускают по этому поводу альбомы, собирают донаты для помощи людям, происходит абсолютно очевидная, органичная и здравая консолидация общества.

По словам Егора, это настроение распространяется и на эмигрантов.

– Национальность не имеет значения, если вы чувствуете, что друг к другу относитесь адекватно, доброжелательно и человечно. Грань сразу стирается, общее настроение несогласия настолько явно считывается, что каких-то додумок просто нет.

Егор подчёркивает, что для уехавших россиян, не согласных с войной, сейчас солидарность с грузинами стоит во главе угла – и они тоже стараются всячески помогать протестующим. О том же говорит и Валерия Файзуллина.

– Все россияне солидаризировались с грузинами, ведь это напоминает наши реалии. Все эти избиения, жёсткие задержания, особенно когда видишь это вблизи – всё это очень похоже на то, что у нас происходило в 21–22-м годах. Ощущения прям идентичные.

Тем не менее, по словам журналистки, сейчас россиян на протестах намного меньше. Во-первых, многие уехали из Грузии после того, как закончились весенние протесты, – с одной стороны, из-за того, что местные власти начали напоминать российские, и с другой – из-за усиления антироссийских настроений в обществе, которые неизбежно сказывались и на отношении к эмигрантам. Те, кто остался сейчас, в основном берут на себя гуманитарные функции, ведь задержание может быть чревато депортацией.

– Четвертого апреля, когда мы делали репортаж, у нас в эфире был Михаил, которого насильно депортировали после задержания в Армению. При этом его по пути избивали в автозаке не менее шести спецназовцев, потом высадили без вещей на нейтральной территории между армянской и грузинской границами.

По словам Фёдора Худокормова, на самих протестах грузины очень положительно реагируют на тех россиян, которые всё же осмеливаются участвовать.

– Если грузины спрашивают: Where are you from? и видят, как человек, который им помогает, отвечает: I am from Russia, ему жмут руку, говорят одобрительные фразы на английском или даже сами переходят на русский, чтобы было проще и понятнее. Я вижу, что между грузинами и россиянами здесь есть коммуникация – в основном положительная.

Независимым журналистам из России чуть сложнее из-за присутствия их "коллег" из пропагандистских медиа. Корреспондент Paper Kartuli отмечает, что ему не раз приходилось долго рассказывать, что он из независимого грузинского СМИ, а не из прокремлёвского издания.

– К сожалению, из-за пропагандистов, например из Russia Today и "Спутника", наша репутация страдает. Не все грузины хотят разбираться, но всё-таки большинство – адекватные. Когда начинаю им всё объяснять, показывать, какие видео я снимаю, посты в издании, с их стороны просыпается уважение. С некоторыми у меня уже личный контакт – спрашивают, как я, когда меня встречают, потому что видели, как меня избивали. Каждый день мы видимся с ними, они говорят мне, что я делаю важную работу, рассказывают обо мне своим грузинским друзьям, родителям, родственникам… Вся страна видит мои видео – и мне стало очень приятно, когда об этом мне стали говорить сами грузины.

Одним из ярких моментов протестных акций стала установка новогодней елки на площади перед парламентом.

Как только появился ее каркас, протестующие немедленно "украсили" его фотографиями людей, ранее зверски избитых на акциях протеста. На фоне этих фотографий в один из дней был устроен перформанс с сожжением гроба с портретом олигарха Иванишвили, в другой – чучело главы спецназа МВД Грузии Звиада Харазишвили по прозвищу Хареба, который находится под санкциями США за подрыв демократии и жестокое подавление мирных протестов.

Позже полицейские сняли фотографии и украсили елку обычными новогодними украшениями, но фотографии избитых все равно время от времени продолжают на ней появляться.

Утром проспект Руставели снова живет обычной жизнью. От баррикад из мусорных баков, скамеек и металлических листов не осталось и следа. Но о ночном противостоянии напоминают разбитые окна парламента, пятна от фейерверков и закрашенные черной краской надписи на фасаде. Вечером грузины снова придут сюда, чтобы бороться за свою свободу.

Впрочем, в последние дни тактика протестующих стала меняться, многие акции сейчас переносятся как раз на дневное время. И эти акции показывают, что к протесту присоединяются все больше профессиональных сообществ – айтишников, бизнесменов, работников культуры. Правительство со своей стороны анонсировало принятие законов, запрещающих во время протестов ношение масок и использование пиротехники.