10 декабря 19-летний активист Артём Сахаров собирается провести акцию в поддержку молодых политзаключенных. После начала войны против Украины он не раз публично выступил против российской агрессии. Недавно ему пришлось эмигрировать из России. О том, как живет в России молодежь с антивоенными взглядами, Артём Сахаров рассказал Радио Свобода.
– Когда война началась, мне исполнилось 17 лет. У меня не было финансовой возможности уехать. Обычному человеку, особенно школьнику, сложно эмигрировать. Никто меня не поддерживал в семье. Родственники говорили, что мне нужно жить как все. Мои близкие считали, что я не должен выражать антивоенные взгляды, а в идеале обязан поддерживать российских военных. Я стал жить отдельно от родителей после того, как вышел из спецприёмника, где провел из-за антивоенной акции 30 суток. Мне тогда исполнилось 19, и мы с невестой обрели хоть какую-то самостоятельность. В первую очередь я просто не хотел уезжать, даже после всех моих задержаний. Я планировал закончить Барнаульский университет, а дальше собирался заниматься в России активизмом.
Я верил, что ещё чуть-чуть, и антивоенные россияне смогут изменить режим
Я целенаправленно оставался в России, потому что у меня была большая надежда на перемены. Я верил, что ещё чуть-чуть, и антивоенные россияне смогут изменить режим. Отношение к эмиграции изменилось после гибели Алексея Навального. Он для меня был примером человека, который не сдаётся. Я смотрел записи его речей из судов и думал, что если Алексей держится, то я тоже должен держаться. После его смерти я понял, что человека в российской тюрьме могут просто убить. Мне стало понятно, что всё происходящее в России может длиться долгие годы. Я видел, что поддержка войны и Путина в России на самом деле высока. Атмосфера вокруг очень сильно давила на меня. В этот момент я начал получать много угроз от силовиков. Они угрожали моей невесте и моей семье, называли таких, как я, биомассой, которая сгниёт в тюрьме. Я понял, что меня поставили перед выбором: эмиграция или тюрьма. Нам написала организация и предложила оплатить учёбу в Европейском гуманитарном университете Вильнюса на факультете "Мировая политика и экономика". Мы уехали почти без денег в незнакомую страну. Нам все здесь нравится.
– Как вы себя чувствовали после 2022-го в России, где репрессируют за независимые взгляды?
– Весь двадцать второй год мы с друзьями думали, что можно сделать для победы здравого смысла. Нам казалось, что любые формы сопротивления важны и могут остановить войну. Мы с другом в первые дни войны развешивали в городе, в том числе в нашей школе, зелёные ленточки. Мы рисовали баллончиками "нет войне”. Мы находили отдушину в этих маленьких действиях. Они помогали хотя бы чувствовать, что мы не одни против войны. Нас очень сильно поддерживали морально Эрих Мария Ремарк, Иосиф Бродский, Сергей Довлатов. Сейчас мне люди с антивоенными взглядами пишут из России, что у них нет единомышленников. Особенно часто на одиночество среди кромешного мрака жалуются школьники с антивоенными взглядами.
– Как вы думаете, насколько эффективна реклама войны среди школьников и студентов?
У них на двери комнаты – буква Z, они слушают Шамана
– Студенты ещё помнят другую Россию. Они знают, что такое свободный интернет, они выходили на протестные митинги. У них в школе на уроках обществознания рассказывали о демократии. Поэтому студенты придерживаются, как правило, оппозиционных взглядов. Среди моих знакомых, по крайней мере, таких людей большинство. Они хотят нормально взаимодействовать с миром и не верят провоенной идеологии. Другое дело, что большинство из них боялось публично выражать антивоенные взгляды. На школьников пропаганда военных действий, по моему мнению, способна влиять. Они только начинают осознавать себя, и на них легко воздействовать всеми этими “разговорами о важном”, шаманами и мизулинами. На мой взгляд, работа пропаганды с младшим поколением даёт свои плоды. Я сужу по моим младшим родственникам. У них на двери комнаты – буква Z, они слушают Шамана, их друзья такие же. У детей сейчас мало альтернатив.
– Как получилось, что студенческий литературный клуб в Барнауле выступил против войны?
– Антивоенную акцию мы придумали во время встречи нашего клуба. Я создал в Барнауле независимый литературный клуб, чтобы мы могли обсуждать любые книги. Мы снимали небольшое помещение, выбирали книгу, раз в неделю собирались и обсуждали её. О политике мы тоже разговаривали. Я позвал ребят, с которыми мы собирались и обсуждали книги, на акцию против войны. Большинство из них не захотело или не смогло принять участие в акции против войны. Согласились только девочки. Парни почему-то оказались менее храбрыми. Нас задержали после акции, допрашивали в полиции. Нам говорили, что нас отчислят из университета и посадят в тюрьму. За нами приехали родители, и многие из них были очень злыми на нас. Конечно, семнадцатилетним девочкам было трудно сопротивляться запугиванию со стороны силовиков. Они с трудом пережили это потрясение. Наш литературный клуб распался. Многие участники клуба стали меня игнорировать после этой акции.
– Но вы провели еще антивоенную акцию "Библиотека примирения"?
Я решил использовать в качестве оружия классиков, которые звали к миру и свободе
– "Библиотека примирения" – так называлась моя четвёртая акция. Единственная, за которую меня сразу не задержали. Я вышел после ареста на 30 суток, и начал активно вести свой telegram-канал. Мне грозило уголовное дело по “дадинской статье ". Мне постоянно угрожали силовики, я решил, что надо придумать антивоенную акцию, за которую меня не посадят. Я подумал, что было бы здорово, если бы у нас получилось открыть в российских городах библиотеки с антивоенной литературой. Я решил использовать в качестве оружия классиков, которые звали к миру и свободе. Мы хотели поставить в парке шкафы с книгами Оруэлла, Мандельштама, Войновича, Бродского, Чехова, Довлатова и Ремарка. Администрация парка одобрила эту идею и анонсировала её в своём телеграм-канале. Я не говорил ей, как называется эта акция. На открытие "Библиотеки примирения" в парк пришло довольно много людей. Мы читали антивоенные стихи. Я хотел похожие акции провести в других городах России, но не получилось из-за давления силовиков, которое после открытия библиотеки стало особенно сильным.
– Как вы восприняли приговор узникам "Маяковского дела"?
– Моя первая поэтическая акция была в октябре 2023 года, в годовщину задержания поэта Артёма Камардина. Мы эту акцию посвятили солидарности с узниками "Маяковского дела". Невероятно жестоко за чтение стихов избить поэта, а потом посадить на 7 лет. Моих друзей и однокурсников приговор Артёму Камардину поразил. Я никогда не понимал, почему я должен бояться высказывать своё мнение, тем более с помощью творчества. За слова человека нельзя запирать в тюрьме.
– За что вас посадили в спецприемник на 30 суток?
Российское правосудие отправило на 30 суток студента за намерение возложить цветы
– Я после смерти Алексея Навального решил почтить его память. Я предложил горожанам присоединиться ко мне в гайд-парке в специальном месте, где люди могут выражать свою позицию. По закону до ста человек могут собираться в гайд-парке без уведомления. Не успел я дойти до места проведения акции, как меня арестовали сотрудники полиции. В этот же день меня отвезли в суд, который состоялся по моему делу без присутствия адвоката. Ребята, которые не пошли на акцию, передали мне деньги на гвоздики. Я сидел в суде с большой охапкой цветов. Выглядело это каракатурно: российское правосудие отправило на 30 суток студента за намерение возложить цветы. Гвоздики хранили вместе с моими личными вещами, пока я сидел. Через 30 дней они, конечно, засохли. Ко мне в спецприёмник приходили "эшники", говорили, что на меня постоянно пишут доносы, пытались со мной договориться, предлагали заниматься политикой в партии "Новые люди", обещали помочь. Я отказался от всех их предложений.
– Кто на вас писал доносы?
– В Барнаульском университете я учился вместе со старшекурсницами, "зэтницами", которые ездили на Донбасс. Они знали о моём задержании после акций протеста и антивоенной позиции. Студентки подписались на мой телеграм-канал и комментировали мои посты какими-то гадостями. Мол, следователь со мной разберётся и меня скоро посадят. После этого на меня стали писать много доносов в МВД и ректору вуза, где я учился. В доносах называли меня “экстремистским террористом”, обвиняли в "сатанизме на поле боя" и требовали моего отчисления.
– Вы продолжаете писать стихи?
Российская власть сажает пятнадцатилетних! Это ужасно
– Стихи я сейчас редко пишу, потому что после эмиграции всё происходило быстро, и много всего нужно было делать. Суета сейчас меня поглотила. В спецприёмнике я написал много стихотворений, но куда-то тетрадка с ними пропала. Стихи – это не единственное моё творчество, я ещё пишу музыку. До отъезда я выпустил альбом с музыкальными композициями на тему эмиграции и всего происходящего в России.
– О чем будет ваша акция "Разговоры о страшном"?
– Я собираюсь провести 10 декабря акцию в поддержку молодых политзэков. Мне кажется, сейчас нужны люди, способные говорить от имени молодёжи, которая сидит в тюрьме. Молодых политзэков становится всё больше. Мне очень жаль студентов и школьников, которые проводят свои лучшие годы в тюрьме. Российская власть сажает пятнадцатилетних! Это ужасно. Я успел провести на свободе свою юность. У меня много об этом воспоминаний, молодые политзэки лишены свободной юности. Я хочу сделать акцию и обратить внимание на проблемы молодых политзаключённых. Её мы проведём вместе с Кевином Ликом и Олесей Кривцовой. Первая цель нашей акции – помощь политзаключённым и их родственникам, а вторая – поддержание связи с антивоенной молодёжью в России. Люди продолжают сопротивляться внутри России, несмотря на уязвимость. Антивоенным активистам нужны внимание и ощущение, что они не одни.
