Остановитесь, безумцы! Я двадцать лет работаю журналистом, но я категорически против ужесточения ответственности за нападение на журналистов, про которое так много говорят после того, как избит был в Москве репортер "Коммерсанта" Олег Кашин. Я против ужесточения ответственности за нападение на журналистов, потому что эта мера подставила бы под удар журналистских детей.
Про ужесточение ответственности за нападение на журналистов заговорили сразу же после нападения на Кашина. Вбросил эту мысль, как всегда Павел Гусев, главный редактор "Московского комсомольца" и член Общественной Палаты. И это не первое глупое и опасное предложение, придуманное Павлом Гусевым для защиты журналистов.
Логика Гусева проста до примитивности: пусть преступник знает, что за избиение журналиста ему светит не два года тюрьмы и не шесть лет, а пожизненное заключение. Тогда, дескать, преступник двадцать раз подумает, прежде чем на журналиста напасть.
У меня немного волос на голове, но они шевелятся, стоит мне только предположить, что именно подумает преступник.
Предположим, в журналистской своей работе я насолил какому-нибудь сильному мира сего. И вот этот, с позволения сказать, вельможа или богач нанимает бандитов, чтобы заткнуть мне рот.
Предположим, предлагаемые Гусевым поправки в законодательство приняты. Предположим, за избиение меня, журналиста бандитам светит пожизненное заключение, тогда как за избиение студента, пенсионера или школьницы светит всего два года…
Ужас, ледяной ужас сжимает мое сердце. У меня сын студент, у меня отец пенсионер, у меня дочь школьница. Приглядываясь к подъезду моего дома, бандиты говорят между собой:
"Зачем нам избивать этого журналюгу? А вдруг поймают? Получим пожизненное. Давай лучше изобьем его щенка… Даже если поймают, получим два года, ну шесть лет максимум, через три года выйдем по УДО, –так рассуждают преступники, послеживая за подъездом моего дома. – Отметелим его щенка… Или его деда… Или…" – я даже не могу продолжить фразу, слышите вы, Павел Гусев.
Послушайте, я довольно крепкий сорокалетний мужчина. За двадцать лет работы я попадал в разные переделки. Я неоднократно получал по мозгам. Я способен оценить риски, и в мире есть много вещей, ради которых я способен пойти на риск.
Но я не могу подставлять детей.
За двадцать лет журналистской карьеры со мною случалось всякое. Со мной "разговаривали по-хорошему", меня пытались подкупить, мне угрожали, меня били, меня арестовывали, меня поливали слезоточивым газом, мне направляли ствол в лоб, и приставляли нож к горлу, за мной следили, меня допрашивали. И я совсем не герой, и не храбрец, однако же, ни у кого не получилось всерьез как-то заткнуть мне рот.
Я только никогда в жизни не бывал в такой ситуации, чтобы опасность, угрожающая мне, была бы меньше опасности, угрожающей моим старикам или моим детям.
На собственную безопасность мне не то чтобы плевать, но есть вещи поважнее.
Но я не знаю ничего более важного в мире, чем безопасность моих детей.
Остановитесь, безумцы! Если перекособочить законодательство так, что нападение на журналиста будет считаться тяжким преступлением, а нападение на журналистских детей, родителей, жену, любимую девушку будет считаться мелким хулиганством – вот тут то все и замолчат.
Слышите, Гусев! У нас опасная профессия. Я знаю множество журналистов, которые подставляются.
Я не знаю ни одного, который подставлял бы детей.
Код информера авторской колонки Валерия Панюшкина можно разместить в вашем блоге или на сайте!
Страница с кодами информеров других рубрик Радио Свобода
Про ужесточение ответственности за нападение на журналистов заговорили сразу же после нападения на Кашина. Вбросил эту мысль, как всегда Павел Гусев, главный редактор "Московского комсомольца" и член Общественной Палаты. И это не первое глупое и опасное предложение, придуманное Павлом Гусевым для защиты журналистов.
Логика Гусева проста до примитивности: пусть преступник знает, что за избиение журналиста ему светит не два года тюрьмы и не шесть лет, а пожизненное заключение. Тогда, дескать, преступник двадцать раз подумает, прежде чем на журналиста напасть.
У меня немного волос на голове, но они шевелятся, стоит мне только предположить, что именно подумает преступник.
Предположим, в журналистской своей работе я насолил какому-нибудь сильному мира сего. И вот этот, с позволения сказать, вельможа или богач нанимает бандитов, чтобы заткнуть мне рот.
Предположим, предлагаемые Гусевым поправки в законодательство приняты. Предположим, за избиение меня, журналиста бандитам светит пожизненное заключение, тогда как за избиение студента, пенсионера или школьницы светит всего два года…
Ужас, ледяной ужас сжимает мое сердце. У меня сын студент, у меня отец пенсионер, у меня дочь школьница. Приглядываясь к подъезду моего дома, бандиты говорят между собой:
"Зачем нам избивать этого журналюгу? А вдруг поймают? Получим пожизненное. Давай лучше изобьем его щенка… Даже если поймают, получим два года, ну шесть лет максимум, через три года выйдем по УДО, –так рассуждают преступники, послеживая за подъездом моего дома. – Отметелим его щенка… Или его деда… Или…" – я даже не могу продолжить фразу, слышите вы, Павел Гусев.
Послушайте, я довольно крепкий сорокалетний мужчина. За двадцать лет работы я попадал в разные переделки. Я неоднократно получал по мозгам. Я способен оценить риски, и в мире есть много вещей, ради которых я способен пойти на риск.
Но я не могу подставлять детей.
За двадцать лет журналистской карьеры со мною случалось всякое. Со мной "разговаривали по-хорошему", меня пытались подкупить, мне угрожали, меня били, меня арестовывали, меня поливали слезоточивым газом, мне направляли ствол в лоб, и приставляли нож к горлу, за мной следили, меня допрашивали. И я совсем не герой, и не храбрец, однако же, ни у кого не получилось всерьез как-то заткнуть мне рот.
Я только никогда в жизни не бывал в такой ситуации, чтобы опасность, угрожающая мне, была бы меньше опасности, угрожающей моим старикам или моим детям.
На собственную безопасность мне не то чтобы плевать, но есть вещи поважнее.
Но я не знаю ничего более важного в мире, чем безопасность моих детей.
Остановитесь, безумцы! Если перекособочить законодательство так, что нападение на журналиста будет считаться тяжким преступлением, а нападение на журналистских детей, родителей, жену, любимую девушку будет считаться мелким хулиганством – вот тут то все и замолчат.
Слышите, Гусев! У нас опасная профессия. Я знаю множество журналистов, которые подставляются.
Я не знаю ни одного, который подставлял бы детей.
Код информера авторской колонки Валерия Панюшкина можно разместить в вашем блоге или на сайте!
Страница с кодами информеров других рубрик Радио Свобода