В результате проверки Национального резервного банка Александра Лебедева во вторник, 21 февраля, заблокирован счет, с которого осуществляется финансирование "Новой газеты". Как сообщил Радио Свобода главный редактор издания Дмитрий Муратов, это личный счет предпринимателя – акционера газеты, с которого он осуществляет различные пожертвования. По словам Муратова, несмотря на такое развитие событий, "Новая газета" продолжит выходить. Также во вторник стало известно, что политическое ток-шоу Ксении Собчак "Госдеп", снятое с эфира телеканала MTV 14 февраля, будет выходить на сайте проекта "Сноб", которым владеет кандидат в президенты России, предприниматель Михаил Прохоров. Но, как стало известно Ленте.ру, руководство телеканала MTV отказалось передавать проект "Госдеп с Ксенией Собчак" на другие медиа-площадки. В MTV добавили, что название программы принадлежит им, и выразили надежду, что другие СМИ не будут заниматься скупкой краденого.
Владимир Кара-Мурза: Российский предприниматель Александр Лебедев опроверг сообщения о том, что его счет заблокирован, и он не может продолжать финансировать "Новую газету", совладельцем которой он является. "Просто на этом счету нет денег, потому что деньги надо зарабатывать, а в Национальном резервном банке сидят более 100 проверяющих, которые неизвестно что проверяют".
В Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе возмущены, в каких условиях вынуждены существовать российские СМИ.
Как заявила представитель ОБСЕ по вопросам свободы СМИ Дунья Миятович, оппозиционные и независимые СМИ вытесняются с рынка при помощи регулирующих и надзорных ведомств, которые осуществляют лицензирование и проводят выборочные проверки. Самыми отвратительными формами "мягкой" цензуры Миятович назвала следующие - давление на бизнесменов, чтобы они отказывались от размещения рекламы в тех или иных СМИ, прямое вмешательство в редакционную политику или содержание отдельных статей путем подкупа журналистов, насилия и ареста тиража.
Давление власти на медиа-бизнес как новая форма цензуры в России – эту тему мы сегодня обсуждаем с нашими гостями: Иреком Муртазиным, специальным корреспондентом "Новой газеты", Александрой Самариной, зав отделом политики "Независимой газеты" и Игорем Ванденко, заместителем главного редактора "Новых Известий". Мы прочли вашу статью "Сведение счетов", расскажите, пожалуйста, вкратце о ситуации с финансированием издания "Новая газета".
Ирек Муртазин: На самом деле это не статья – это репортаж, что вижу, то пою. Когда мы узнали, что в НРБ проводятся спецмероприятия, проверка, обыск одновременно, было принято решение подготовить об этом публикацию. Я вместе с фотокорреспондентом Анной Артемьевой поехал в центральный офис Национального резервного банка и столкнулся с тем, что в самом банке категорически отказались предоставлять какую-либо информацию. Сказали: вот номера кабинетов, там сидят проверяющие – пожалуйста, к ним. Мне это показалось как минимум странным. Хотя потом выясняется, что это нормально, они опасались того, что им могут предъявить, что они препятствуют проверке. Мы заходим в кабинет, где сидит руководитель группы проверяющих и задаем совершенно безобидный вопрос: скажите, пожалуйста, можно ли узнать причины проверки, что вы проверяете. Потому что буквально в октябре-ноябре, насколько мне известно, была закончена комплексная проверка НРБ, где был составлен акт на 500 с лишним страниц, по которым исходило, что никаких претензий к НРБ со стороны Центрального банка нет. Есть законодательство, регулирующее деятельность банков, где черным по белому написано, что проверки не могут проводиться чаще одного раза в год. То есть проходит буквально несколько месяцев и вдруг проверяют банк. Мы уже знали, что интересуют проверяющих именно проводки, счета, касающиеся финансирования "Новой газеты", касающиеся финансирования фонда Михаила Сергеевича Горбачева, фонда Раисы Максимовны Горбачевой, фонда Элтона Джона. То есть именно благотворительная деятельность. Это нам показалось как минимум странным. Еще более странным, это мы уже выяснили, когда приехали в банк, мы приезжаем туда и там стоят "маски-шоу", которые тоже проходят в банк одновременно с нами. Оказалось, что они выехали туда для проведения обыска-выемки.
По этой части у нас вообще никакой информации нет, потому что общение со старшим Центрального банка закончилось тем, что сказал, что это плановая проверка. Тут же при мне, весь разговор на диктофонной пленке, она набирает номер кого-то из руководства Центрального банка, и вся эта история заканчивается тем, что приезжает служба безопасности Центрального банка и проводит операцию эвакуации. Потому что к тому моменту, когда закончился рабочий день, уже собрались РЕН-ТВ, насколько мне известно, несколько камер, несколько журналистов с микрофонами, они все ждали, когда выйдут проверяющие. Проходит информация, что автобус, который приехал за проверяющими, подъехал к гаражу, и они скорее всего выйдут через гараж. Тут журналисты побежали к гаражу и здесь по одному, чуть ли не бегом, закрыв лица, выбегают проверяющие, бегут к машине. Это вообще цирк какой-то. Одна из девушек показалась знакомой фигурой, я просто наобум крикнул: Елена Викторовна. И она оборачивается. Она и есть, старшая проверяющая. Я говорю: Елена Викторовна, что же вы бегаете, несерьезно же. Вы высокопоставленный сотрудник Центрального банка, устроили "казаки-разбойники". Поэтому это была не статья, а публикация "Сведение счетов" – это был репортаж. Я могу сказать, что проверки одномоментные, наезды, проверки – "Эхо Москвы", телекомпания "Дождь", "Независимая газета" и человек, финансирующий "Новую газету" – это неслучайно. В принципе политика закручивания гаек, которая начнется, я думаю, после 5 марта – это разведка боем, как среагирует общество.
Владимир Кара-Мурза: Мы читали, что схожая ситуация была и с проверкой "Независимой газеты", но она разрешилась благополучнее. Расскажите об этом. Даже не все заметили в редакции эту проверку.
Александра Самарина: Мы были в курсе, я как редактор отдела была в курсе, что у нас проводится налоговая проверка. При этом у нас, когда было об этом сказано, не было никакого ажиотажа по этому поводу, все работали спокойно и нормально. Меня лично никто ни о чем не расспрашивал. Насколько я понимаю, эта проверка закончена. Я сейчас слушала, Ирек, ваш рассказ, это просто какой-то удивительный детектив. Я не все поняла, не успевала следить за мыслью. Самое главное, я не поняла, ради чего это делалось и каков на выходе результат этой проверки практический.
Ирек Муртазин: Зондирование общественного мнения, узнать, как общество среагирует, если после 5 марта, когда будут подведены итоги выборов, начнется реальное закручивание гаек. Посмотреть, как общество среагирует: нормально – а, плевать на этих пустобрехов "Независимую газету", "Новую газету", кому они нужны.
Владимир Кара-Мурза: Кроме того реально прервалось финансирование "Новой газеты" из НРБ.
Александра Самарина: По поводу финансирования у меня возникло несколько вопросов. Насколько я знаю, все это время в течение дня шли сообщения о том, что заблокированы счета. Правильно я понимаю? К вечеру вдруг выясняется, что счета не заблокированы, просто там нет денег на этих счетах. Тогда я надеялась послушать Лебедева самого, в чем там дело. Но вопрос у меня такой: если Лебедев знал уже утром, а он наверняка знал, я так думаю, что эти счета не заблокированы, что там просто нет денег, то почему по нарастающей весь день шла об этом информация, он сразу об этом не заявил?
Ирек Муртазин: А вы не допускаете мысль, что именно те, кто проводил эту операцию наезда, они и запустили эту информацию о блокировании счетов? На Лебедева просто никто не выходил, не спрашивал его комментариев.
Александра Самарина: Но он слышал о том, что идет такая информация.
Владимир Кара-Мурза: Но он ее и опроверг вовремя.
Александра Самарина: Он ее опроверг вечером.
Владимир Кара-Мурза: Можно по-разному трактовать слово "заблокированы", что нельзя пополнить никак. Потому что те источники, из которых он пополнялся, как раз заблокированы.
Ирек Муртазин: Вы считаете, что он с утра до вечера должен сидеть в интернете, слушать радио, телевидение и отслеживать, что про него говорят?
Александра Самарина: Я ничего не считаю. Я вообще хотела бы говорить больше не о Лебедеве, я сказала, какие у меня вопросы есть к этой ситуации. Если говорить о нас, то я не хотела бы все эти ситуации валить в одну кучу и говорить, что есть такой кровавый режим, который душит независимые СМИ и все мы в одной лодке. Когда у нас шла налоговая проверка, честное слово, у меня не было никакой мысли бить в колокола и призывать общественность к тому, чтобы за нас кто-то вступился, кто-то нас пожалел и кто-то выступил и предотвратил удушение независимого СМИ. Ровно так же, как во времена, когда мы давали статью Ходорковского, и прокуратура интересовалась всеми сюжетами, и тогда я не ждала и не увидела, кстати, особенного выражения солидарности с нами со стороны других СМИ и со стороны общественности. Мы работаем так, как работаем. Я никогда не хочу и не стремлюсь к тому, чтобы обобщить и выразить солидарность со случаями, которые я не вполне понимаю. У меня нет полной информации.
Владимир Кара-Мурза: Как вы оцениваете эту ситуацию со стороны, и есть ли какая-нибудь угроза вашему изданию со стороны налоговых органов?
Игорь Ванденко: Знаете, в этой ситуации с "Эхо Москвы", "Дождем", и "Новой газетой" у меня, например, больше вопросов, чем каких-то ясных ответов для себя. С одной стороны было бы глупо говорить, что это случайности, какое-то совпадение. Вряд ли совпадение, конечно. В течение недели три издания совершенно разных – телевизионный канал, радиостанция и газета с определенной совершенно политической позицией получают такие черные метки. Конечно, это не совпадение. Но с другой стороны я не понимаю, чем руководствуются люди, которые принимают эти решения, если это целенаправленные решения с одного штаба, что называется, принимались. За 10 дней до выборов, где более-менее результат, по всей видимости, предрешен, предпринимать такие шаги, я просто не могу понять, для чего это делается. Напугать журналистов, напугать руководителей этих разных совершенно средств массовой информации? Может быть. Но вряд ли можно испугать журналистов "Новой газеты", они проходили и не через такое. То же самое это касается "Эхо Москвы". "Дождь" более новое средство массовой информации, мне трудно говорить, я просто не знаю ситуацию изнутри на "Дожде". Совершенно очевидно, что это некий сигнал устрашающий. Но для чего это делается, у меня пока нет ответа.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.
Владимир Кара-Мурза: Российский предприниматель Александр Лебедев опроверг сообщения о том, что его счет заблокирован, и он не может продолжать финансировать "Новую газету", совладельцем которой он является. "Просто на этом счету нет денег, потому что деньги надо зарабатывать, а в Национальном резервном банке сидят более 100 проверяющих, которые неизвестно что проверяют".
В Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе возмущены, в каких условиях вынуждены существовать российские СМИ.
Как заявила представитель ОБСЕ по вопросам свободы СМИ Дунья Миятович, оппозиционные и независимые СМИ вытесняются с рынка при помощи регулирующих и надзорных ведомств, которые осуществляют лицензирование и проводят выборочные проверки. Самыми отвратительными формами "мягкой" цензуры Миятович назвала следующие - давление на бизнесменов, чтобы они отказывались от размещения рекламы в тех или иных СМИ, прямое вмешательство в редакционную политику или содержание отдельных статей путем подкупа журналистов, насилия и ареста тиража.
Давление власти на медиа-бизнес как новая форма цензуры в России – эту тему мы сегодня обсуждаем с нашими гостями: Иреком Муртазиным, специальным корреспондентом "Новой газеты", Александрой Самариной, зав отделом политики "Независимой газеты" и Игорем Ванденко, заместителем главного редактора "Новых Известий". Мы прочли вашу статью "Сведение счетов", расскажите, пожалуйста, вкратце о ситуации с финансированием издания "Новая газета".
Ирек Муртазин: На самом деле это не статья – это репортаж, что вижу, то пою. Когда мы узнали, что в НРБ проводятся спецмероприятия, проверка, обыск одновременно, было принято решение подготовить об этом публикацию. Я вместе с фотокорреспондентом Анной Артемьевой поехал в центральный офис Национального резервного банка и столкнулся с тем, что в самом банке категорически отказались предоставлять какую-либо информацию. Сказали: вот номера кабинетов, там сидят проверяющие – пожалуйста, к ним. Мне это показалось как минимум странным. Хотя потом выясняется, что это нормально, они опасались того, что им могут предъявить, что они препятствуют проверке. Мы заходим в кабинет, где сидит руководитель группы проверяющих и задаем совершенно безобидный вопрос: скажите, пожалуйста, можно ли узнать причины проверки, что вы проверяете. Потому что буквально в октябре-ноябре, насколько мне известно, была закончена комплексная проверка НРБ, где был составлен акт на 500 с лишним страниц, по которым исходило, что никаких претензий к НРБ со стороны Центрального банка нет. Есть законодательство, регулирующее деятельность банков, где черным по белому написано, что проверки не могут проводиться чаще одного раза в год. То есть проходит буквально несколько месяцев и вдруг проверяют банк. Мы уже знали, что интересуют проверяющих именно проводки, счета, касающиеся финансирования "Новой газеты", касающиеся финансирования фонда Михаила Сергеевича Горбачева, фонда Раисы Максимовны Горбачевой, фонда Элтона Джона. То есть именно благотворительная деятельность. Это нам показалось как минимум странным. Еще более странным, это мы уже выяснили, когда приехали в банк, мы приезжаем туда и там стоят "маски-шоу", которые тоже проходят в банк одновременно с нами. Оказалось, что они выехали туда для проведения обыска-выемки.
По этой части у нас вообще никакой информации нет, потому что общение со старшим Центрального банка закончилось тем, что сказал, что это плановая проверка. Тут же при мне, весь разговор на диктофонной пленке, она набирает номер кого-то из руководства Центрального банка, и вся эта история заканчивается тем, что приезжает служба безопасности Центрального банка и проводит операцию эвакуации. Потому что к тому моменту, когда закончился рабочий день, уже собрались РЕН-ТВ, насколько мне известно, несколько камер, несколько журналистов с микрофонами, они все ждали, когда выйдут проверяющие. Проходит информация, что автобус, который приехал за проверяющими, подъехал к гаражу, и они скорее всего выйдут через гараж. Тут журналисты побежали к гаражу и здесь по одному, чуть ли не бегом, закрыв лица, выбегают проверяющие, бегут к машине. Это вообще цирк какой-то. Одна из девушек показалась знакомой фигурой, я просто наобум крикнул: Елена Викторовна. И она оборачивается. Она и есть, старшая проверяющая. Я говорю: Елена Викторовна, что же вы бегаете, несерьезно же. Вы высокопоставленный сотрудник Центрального банка, устроили "казаки-разбойники". Поэтому это была не статья, а публикация "Сведение счетов" – это был репортаж. Я могу сказать, что проверки одномоментные, наезды, проверки – "Эхо Москвы", телекомпания "Дождь", "Независимая газета" и человек, финансирующий "Новую газету" – это неслучайно. В принципе политика закручивания гаек, которая начнется, я думаю, после 5 марта – это разведка боем, как среагирует общество.
Владимир Кара-Мурза: Мы читали, что схожая ситуация была и с проверкой "Независимой газеты", но она разрешилась благополучнее. Расскажите об этом. Даже не все заметили в редакции эту проверку.
Александра Самарина: Мы были в курсе, я как редактор отдела была в курсе, что у нас проводится налоговая проверка. При этом у нас, когда было об этом сказано, не было никакого ажиотажа по этому поводу, все работали спокойно и нормально. Меня лично никто ни о чем не расспрашивал. Насколько я понимаю, эта проверка закончена. Я сейчас слушала, Ирек, ваш рассказ, это просто какой-то удивительный детектив. Я не все поняла, не успевала следить за мыслью. Самое главное, я не поняла, ради чего это делалось и каков на выходе результат этой проверки практический.
Ирек Муртазин: Зондирование общественного мнения, узнать, как общество среагирует, если после 5 марта, когда будут подведены итоги выборов, начнется реальное закручивание гаек. Посмотреть, как общество среагирует: нормально – а, плевать на этих пустобрехов "Независимую газету", "Новую газету", кому они нужны.
Владимир Кара-Мурза: Кроме того реально прервалось финансирование "Новой газеты" из НРБ.
Александра Самарина: По поводу финансирования у меня возникло несколько вопросов. Насколько я знаю, все это время в течение дня шли сообщения о том, что заблокированы счета. Правильно я понимаю? К вечеру вдруг выясняется, что счета не заблокированы, просто там нет денег на этих счетах. Тогда я надеялась послушать Лебедева самого, в чем там дело. Но вопрос у меня такой: если Лебедев знал уже утром, а он наверняка знал, я так думаю, что эти счета не заблокированы, что там просто нет денег, то почему по нарастающей весь день шла об этом информация, он сразу об этом не заявил?
Ирек Муртазин: А вы не допускаете мысль, что именно те, кто проводил эту операцию наезда, они и запустили эту информацию о блокировании счетов? На Лебедева просто никто не выходил, не спрашивал его комментариев.
Александра Самарина: Но он слышал о том, что идет такая информация.
Владимир Кара-Мурза: Но он ее и опроверг вовремя.
Александра Самарина: Он ее опроверг вечером.
Владимир Кара-Мурза: Можно по-разному трактовать слово "заблокированы", что нельзя пополнить никак. Потому что те источники, из которых он пополнялся, как раз заблокированы.
Ирек Муртазин: Вы считаете, что он с утра до вечера должен сидеть в интернете, слушать радио, телевидение и отслеживать, что про него говорят?
Александра Самарина: Я ничего не считаю. Я вообще хотела бы говорить больше не о Лебедеве, я сказала, какие у меня вопросы есть к этой ситуации. Если говорить о нас, то я не хотела бы все эти ситуации валить в одну кучу и говорить, что есть такой кровавый режим, который душит независимые СМИ и все мы в одной лодке. Когда у нас шла налоговая проверка, честное слово, у меня не было никакой мысли бить в колокола и призывать общественность к тому, чтобы за нас кто-то вступился, кто-то нас пожалел и кто-то выступил и предотвратил удушение независимого СМИ. Ровно так же, как во времена, когда мы давали статью Ходорковского, и прокуратура интересовалась всеми сюжетами, и тогда я не ждала и не увидела, кстати, особенного выражения солидарности с нами со стороны других СМИ и со стороны общественности. Мы работаем так, как работаем. Я никогда не хочу и не стремлюсь к тому, чтобы обобщить и выразить солидарность со случаями, которые я не вполне понимаю. У меня нет полной информации.
Владимир Кара-Мурза: Как вы оцениваете эту ситуацию со стороны, и есть ли какая-нибудь угроза вашему изданию со стороны налоговых органов?
Игорь Ванденко: Знаете, в этой ситуации с "Эхо Москвы", "Дождем", и "Новой газетой" у меня, например, больше вопросов, чем каких-то ясных ответов для себя. С одной стороны было бы глупо говорить, что это случайности, какое-то совпадение. Вряд ли совпадение, конечно. В течение недели три издания совершенно разных – телевизионный канал, радиостанция и газета с определенной совершенно политической позицией получают такие черные метки. Конечно, это не совпадение. Но с другой стороны я не понимаю, чем руководствуются люди, которые принимают эти решения, если это целенаправленные решения с одного штаба, что называется, принимались. За 10 дней до выборов, где более-менее результат, по всей видимости, предрешен, предпринимать такие шаги, я просто не могу понять, для чего это делается. Напугать журналистов, напугать руководителей этих разных совершенно средств массовой информации? Может быть. Но вряд ли можно испугать журналистов "Новой газеты", они проходили и не через такое. То же самое это касается "Эхо Москвы". "Дождь" более новое средство массовой информации, мне трудно говорить, я просто не знаю ситуацию изнутри на "Дожде". Совершенно очевидно, что это некий сигнал устрашающий. Но для чего это делается, у меня пока нет ответа.
Полный текст программы "Грани времени" появится на сайте в ближайшее время.