Алексей Яблоков, биолог, диссидент, защитник прав животных, лидер русских “зеленых”, основатель русского Гринписа, член-корреспондент РАН. Народный депутат и государственный советник, член Бюро партии "Яблоко", автор книг о китах и дельфинах. Против ядерной энергетики: Чернобыльский проект и борьба со ввозом ядерных отходов в Россию. Советник Президента по вопросам экологии, председатель комиссии Совбеза по экологической безопасности в 90-е. О де-экологизации законодательства и симулякрах в экологии: последние предупреждения академика Яблокова и его завещания экологическому сообществу.
Татьяна Овчаренко, руководитель "Школы активного гражданина" партии "Яблоко"; Владимир Чупров, руководитель энергетического отдела Гринпис России; Игорь Честин, директор Российского представительства Всемирного фонда дикой природы; Валерий Борщев, лидер правозащитной фракции “Яблока”, политик; Михаил Бочаров, директор центра стратегических исследований; Сергей Остроумов, доктор биологических наук, соавтор А.В. Яблокова; Галина Михалева, партия “Яблоко”; Сергей Мирный, писатель, эколог, ветеран Чернобыля, офицер чернобыльской радиационной разведки; Алексей Кокорин, руководитель программ по изменению климата Российского представительства Всемирного фонда дикой природы
Ведет программу Елена Фанайлова
Елена Фанайлова: Памяти Алексея Владимировича Яблокова посвящается программа, он ушел из жизни 10 января, а сегодня в Москве состоялась гражданская панихида, прощание с ним в Российской академии наук, членом-корреспондентом которой он был, при большом скоплении народа, было сказано много теплых слов. Гости в студии: Татьяна Овчаренко, руководитель "Школы активного гражданина" партии "Яблоко"; Владимир Чупров, руководитель энергетического отдела Гринпис России. На связи с нами по Скайпу будет Игорь Честин, директор Российского представительства Всемирного фонда дикой природы. По телефону Андрей Кокорин, руководитель программ по изменению климата Российского представительства Всемирного фонда дикой природы. Я хочу, чтобы мы вспомнили Алексея Владимировича во всех его ипостасях, и в гражданской, и в активистской, и прежде всего как ученого, он был очень крупным биологом, написавшим невероятное количество научных работ. Он был лауреатом более 10 международных наград самого высокого европейского класса. Имел три европейских ученых степени. При этом он написал книжки про китов и дельфинов, и даже сказку про маленького китенка. Из политической биографии его: он, конечно, человек эпохи и перестроечной, и ельцинской, некоторого романтического такого порыва. Он был советником президента по охране здоровья в 1992-94-м, и председателем комиссии Совбеза по экологической безопасности в 1993-94 годах. Насколько я понимаю, его основной экологический пафос состоит в антиядерном смысле его деятельности. И как биолога, и как активиста его все это очень интересовало, он был активным, даже радикальным противником самых разных ядерных программ. Мы подобрали архив из его выступлений на Радио Свобода в последние годы. Это касается и отношения науки и государства, по поводу чего он тоже много и очень критично выступал, против вмешательства государства в научные дела, и какое-то его представление о будущем. Будет его реплика о Чернобыле, чем был Чернобыль в свое время, Чернобыль и гласность, и об экологии Москвы, и так далее.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Яблоков. Нарезка
Елена Фанайлова: Одна из последних программ, в которой принимал участие Алексей Владимирович Яблоков, и, Володя, вы с ним были. Познакомились так?
Владимир Чупров: Нет, мы знакомы лет 20 последних. Я счастлив, что мы знали друг друга лично. Действительно, благодаря Радио Свобода последняя моя очная встреча с Алексеем Владимировичем, мы с ним перезванивались, конечно, но очная была как раз здесь полгода назад по теме иранской ядерной программы. Мы так же сидели, вел Кара-Мурза. Алексей Владимирович сказал такую фразу, она меня очень напрягла: Володя, не зарывай свой талант, он у вас есть, развивайте его. Меня немножко задело, что звучит немножко зловеще, какое-то завещание. Уже тогда кольнуло, что человек, наверное, начинает думать, кому передавать. Я даже в мыслях себя не ставлю на уровень, который имел Алексей Владимирович, человек-эпоха. Это действительно было уникальное знакомство, уникальный опыт, с таким человеком, то, что он говорил, как он говорил, нам всем повезло, кто с ним общался.
Татьяна Овчаренко: Алексей Владимирович уделял очень большое внимание и другим вопросам. Одна из важнейших книг – "Нерешенные экологические проблемы Москвы и Подмосковья". И какое-то время это встречало большое сопротивление. Пока эти материалы не были опубликованы, очень часто правительство Москвы махало рукой – это все разговоры. Однако это оказались научные исследования, а это очень важно, потому что экология иногда, особенно сторонники страдают интуитивным пониманием проблемы, а надо же доказывать. И замечательная брошюрка, которую невозможно нигде достать, – это "Последствия и причины пожаров 2010 года". Этот вопрос встал в партии, потому что это приняло невозможные размеры, правительство постоянно скрывает объемы. И вопрос был поставлен перед наукой. А последнее заявление, которое он сделал две недели назад, вместе с Григорием Явлинским, – это о Годе экологии, который у нас с 1 января наступил.
Елена Фанайлова: Многие граждане не в курсе.
Татьяна Овчаренко: Президент Путин объявил 2017 год Годом экологии. Я с изумлением это обнаружила месяц назад, никаких действий я не видела. При этом "Яблоко" издало такую книгу, которую отказались читать в правительстве, это "Политика деэкологизации". Потому что он пришел к выводу за 20 лет, что нет политики экологизации. С 90-х годов до начала 2000-х какие-то действия, к мнению ученых и экологов прислушивались, а сейчас уже это тренд резко изменился. Одна толщина этих исследований говорит о том, насколько серьезное экологическое положение, не считая градостроительных проблем, которым он в последнее время уделял очень большое внимание.
Елена Фанайлова: Хочу послушать Игоря Честина.
Игорь Честин: Это, конечно, страшная потеря. Я помню себя еще юннатом, когда я бегал на выступления Алексея Владимировича по экологии, эволюции. Это был самый край науки, к которому надо было стремиться. Через 10 лет нас судьба свела: это была работа по борьбе с переброской северных рек, где Яблокову принадлежала очень важная роль консолидатора цвета нашей страны. То есть это были писатели, ученые из разных областей, Алексей Владимирович был таким консолидирующим человеком, который всех их объединил с разными политическими взглядами и так далее. Победили. Я сегодня говорил на панихиде, что мы провожаем победителя. Потому что для меня Алексей Владимирович всегда останется победителем. Он побеждал в самых невозможных ситуациях, когда многие не верили вообще, что что-то можно сделать, как это было в первую очередь с проектом переброски северных рек. Потом многие годы спустя он также был лидером нашего общего всероссийского движения за изменение маршрута трубы, которая должна была пройти в 80 метрах от озера Байкал. И опять победили. Он же был лидером уже в качестве своей профессиональной биологической подготовки, работы по изменению ряда элементов проектов добычи углеводородов в районе Сахалина. Проекты были изменены, численность китов растет, и это тоже стало возможным благодаря тому, что он верил в то, что мы можем этого добиться, и мы этого добились. То есть для меня сегодня это было прощание с человеком, который научил экологическое движение России побеждать. Мы, собственно, поэтому побеждаем, что мы знаем, что это возможно, а эту веру в нас вселил именно Алексей Владимирович Яблоков.
Елена Фанайлова: Алексей Кокорин на связи по телефону. Алексей Владимирович Яблоков больше для вас был ученым, экологом, политиком, общественным деятелем или, может быть, человеком, просто симпатичным вам?
Алексей Кокорин: Конечно, он был человеком очень симпатичным, это прежде всего. Что касается климатической проблемы, он всегда говорил и мне в том числе: не замыкайтесь только на парниковом эффекте, все наверняка сложнее, все наверняка шире, и наверняка будут возникать какие-то вещи, которые мы даже еще не подозреваем и с которыми надо будет бороться. Вот мы сейчас такую вещь получили, так называемый геоинжиниринг. Эта идея есть в США, есть отдельные люди в России. Это то, что называется, давайте распылим что-нибудь такое в атмосфере, защитимся от изменений климата, а выбросы снижать не будем. Его прозорливость о том, что сейчас все замкнулись на парниковом эффекте, наверняка есть что-то еще, какие-то подводные камни, вот это первый урок по климату, который я от Яблокова получил. И еще один тоже, он говорил, что он не физик, у меня базовое образование физика, что нет, атомная энергетика не пойдет. Не знаю, почему, не могу сформулировать по пунктам, но не пойдет. И вот мы видим, что не пошла. Ни термояда у нас нет, ни просто атомной энергетики. Даже Международное энергетическое агентство, МАГАТЭ – специфическая организация, а Международное энергетическое агентство, как они прогнозируют 20% долю атомной энергетики, как сейчас, даже в 2040 году, так и скорее всего и будет. И то, как Алексей Владимирович мог это предсказать, предугадать еще 20 лет назад, – просто чудо. Надо к таким предвидениям очень прислушиваться и очень внимательно их обрабатывать, как его наследие.
Елена Фанайлова: Давайте посмотрим еще один фрагмент из выступления Алексея Яблокова. Это такая горькая речь о распаде российской науки. Это была передача о пожаре в библиотеке Российской академии наук.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Яблоков. Пепелище
Елена Фанайлова: Почтенный муж, автор огромного количества научных трудов, а те, кто нас смотрят, видят, что фоном является его активистская деятельность в том числе, участие в Брюсселе в антиядерной демонстрации. Более того, он выходил на пикеты и митинги в поддержку задержанных "гринписовцев" и на многие другие. У меня такое ощущение, когда бросаешь взгляд ретроспективно на его биографию, что он был первым в европейском смысле настоящим радикальным "зеленым". Он же основатель русского Гринписа?
Владимир Чупров: Еще советского Гринписа в 1989 году, один из отцов-основателей. Потом это было российское отделение Гринпис. Никогда мы связи не теряли с Алексеем Владимировичем, коррелировали нашу работу. Это было очень хорошее взаимодополняющие, что на уровне политическом, на уровне рабочем, Яблоков обеспечивал фундаментальную основу, а общественные организации, Гринпис, ВВФ будоражили общественное мнение, что позволяло многим идеям, которые проводила наука, Алексей Владимирович лично, каким-то образом реализовываться. Я начал с того, что он уникальный человек. Да, он уникален тем, что он европейский по-настоящему "зеленый". Но уникальность его заключается и в том, что это сочетание человека, который умеет мыслить стратегически, при этом он помнит детали, это же тысячи ссылок, детали, в которых нужно разбираться очень узко. Он умел сочетать в себе и генеральный макровзгляд, и микровзгляд. Он был очень хороший психолог, он очень тонко видел, чувствовал, делал тонкие замечания, не пускал слова на ветер. Он был политик. Это тоже уникальное свойство, политика – тяжелое занятие. Поэтому уникальное сочетание абсолютно несочетаемых вещей в одном человеке делает из него человека-глыбу, человека-эпоху. Наверное, такого человека мы не скоро дождемся, нам очень повезло, что он был. Потому что без Яблокова, конечно же, Россия была бы другой. В начале 90-х он был романтик, он верил в то, что можно сделать нормальную страну с нормальным экологическим законодательством. Он внес мощнейший вклад, чтобы это законодательство состоялось. И мы во многом последние 20 лет живем по инерции, что когда-то это было заложено Алексеем Владимировичем лично. Он же был советником Ельцина, это же не простая должность. Поэтому мы во многом, и Гринпис в том числе – это заслуга Алексея Владимировича. Страна с ним и без него – это совершенно разные страны были бы.
Елена Фанайлова: Татьяна, к вам вопрос о его активизме. Меня это волнует, как такой немолодой, извините, человек на пикетах стоит, и так далее.
Татьяна Овчаренко: Я помню, полицейские его “обтекали”. Он пришел в "Яблоко" 10 лет назад, неоднократно говорил о том, что это единственная партия, в которой он может себя реализовать. Его фракция, может быть, другие фракции обидятся, одна из самых активных, деятельность ее распространяется во все концы страны, "зеленые" возникают, к ужасу власти очень часто и к раздражению, везде. Кроме всего прочего у него деятельность была связана и с физическим насилием, угрозами. Это полицейские его огибали, а подонки, извините, с мест, где были серьезные протесты, горнообогатительный, допустим, комбинат и ряда других мест, и угрожали, и нападали, потому что фракция очень активная. Кроме всего прочего он сделал для себя выбор, он сказал, что нельзя сидеть на двух стульях, нельзя быть на полставки ученым и на полставки политиком, я должен сформировать политический взгляд, сохраняя научную обоснованность этих утверждений. И вот эта широта взглядов очень крупного ученого, она политически выразилась и в активизме. Потому что стало ясно, что надо выходить, говорить, выпускать заявления. Я считаю, что за последние 15 лет экологической образованности страны, люди стали внимательно к этому значительно больше относиться – это и его заслуга, безусловно. Потому что он не упускал возможности выступить и давать достаточно прямую нелицеприятную оценку, оставаясь при этом очень сильным политиком.
Елена Фанайлова: Я предлагаю посмотреть несколько реплик с панихиды: это политик и правозащитник Валерий Борщев, Галина Михалева, член гендерной фракции партии "Яблоко" и Сергей Остроумов, доктор биологии и соавтор Яблокова.
Валерий Борщев: Я познакомился с Алексеем Владимировичем в 1992 году, когда он возглавил Совет по экологии при президенте. Это было интересное время, когда во власть стали приходить люди абсолютно нестандартные, абсолютно считавшиеся непригодными для политики. Это тот тип людей, которых Сергей Адамович Ковалев назвал политическими идеалистами, это тот тип людей, которые составляли круг Андрея Дмитриевича Сахарова. Алексей Владимирович был из этого круга. Вроде бы и должность высокая, вроде бы и возможности большие, но абсолютная непримиримость, принципиальность, неспособность идти на сделку с совестью. Стало совершенно ясно, что у власти он долго не продержится. У него было очень много противников, очень много было людей, которые желали, он же был еще член Совета по безопасности, то есть у него были большие полномочия, и другой бы человек держался за это. Алексей Владимирович был рыцарем науки, рыцарь экологии, рыцарь правозащиты. Действия были его обусловлены нравственными началами, принципами ученого, принципами правозащитника. Я горд тем, что мы вместе с ним работали в политкомитете, мы с ним практически всегда держались единой точки зрения, поскольку у нас были одни цели, правозащитные цели. Единственное, что утешает, что он оставил после себя последователей. Я видел, как его любит молодежь, как его любят ученики, они есть, они остались, и они продолжат его дело.
Галина Михалева: Алексей Владимирович сделал нашу партию "зеленой" партией по-настоящему. Потому что все остальные партии, которые такими себя называют, не борются за экологию и подпевают только правительству. Не только для партии, для меня лично, как председателя гендерной фракции, Алексей Владимирович и его фракция были очень близкими образованиями. Он бвыл замечательный, теплый, открытый человек. Мы очень много вместе работали, готовили публикации, вместе проводили конференции. Мне ужасно будет его не хватать. Единственное, что я говорю и себе, и своим товарищам, мы обязательно должны продолжать его дело, мы не должны опускать руки, именно это он нам бы сказал, если бы мог сейчас. Земля ему пухом.
Сергей Остроумов: Я был соавтором Алексея Владимировича, мы с ним вместе работали над книгами об охране живой природы. Эти книги оказались удачными, они были переведены на другие языки. Первоначально были написаны на русском языке, потом переведены уже издательствами других стран на английский язык, на испанский, на болгарский. В Чехии, тогда Чехословакии эта переведенная книга стала основным учебником для вузов по теме охраны природы. Эти книги до сих пор цитируются и пользуются вниманием. Я глубоко убежден, что работа, которую провел Алексей Владимирович Яблоков по разработке научных сторон охраны живой природы, будет продолжать быть востребованной и в будущем к этим работам еще неоднократно вернутся. Потому что тема охраны живой природы по своей значимости будет только нарастать.
Елена Фанайлова: Вопрос к Игорю Честину: чему он вас научили? Вообще, остается что? Сын, кстати, его сказал, что я понимаю, что остается много наследников, продолжайте, пожалуйста, его дело. Игорь, чему он вас научил и в теоретическом смысле, и в практическом?
Игорь Честин: Поскольку я биолог, то, конечно, его научные публикации были для нас любимыми книгами, начиная с 70-х годов. То есть это классические труды, который Алексей Владимирович публиковал в соавторстве с Сергеем Остроумовым, и с Тимофеем Лисовским. Это основа, которая сформировала мои научные представления о биологии. Я бы сказал, что еще больший урок и уроки я получил от Алексея Владимировича в части общественной деятельности, поскольку он, как я уже сказал, был победителем, он брался за дела, которые казались невыполнимыми и, тем не менее, добивался успеха. Это было совершенно потрясающе, это было лчень вдохновляюще. И наверное, этому подходу, что делай, что должно, и будь, что будет, я научился именно у Алексея Владимировича.
Елена Фанайлова: Я предлагаю послушать еще одного человека, который тоже многому научился у Яблокова, хотя и спорит с ним, там будет такой момент — это писатель и экологи Сергей Мирный из Киева, он ветеран Чернобыля. Он вспоминает о том, как они первый раз познакомились, и как дальше развивались их отношения.
Сергей Мирный: После Чернобыля я встретился и, собственно, первый раз я с ним познакомился, когда я уже достаточно взрослым дядькой учился в Центрально-европейском университете на факультете экологии. Туда пригласили Яблокова, он нам прочитал очень интересную обзорную лекцию об экологических проблемах Советского Союза и России. Это действительно было очень интересно, информативно. Он же был советником президента по экологии. За границей его воспринимали как эколога России номер один, он был лицом не только науки, но экологического движения скорее России, последнее десятилетие после Чернобыля, после распада Советского Союза точно. Мы начали общаться, встречались на разных конференциях на чернобыльскую тему. На одну из этих конференций я его пригласил в качестве представителя одного из взглядов на проблему и пригласил человека с абсолютно противоположными взглядами, он тоже оказался из России, с тем, чтобы устроить дискуссию и попытаться прийти к некоему общему знаменателю. Надо сказать, дискуссия получилась настолько острая, все были впечатлены накалом страстей, которые закипели между этими двумя экопатриотами, один из которых был Алексей Яблоков. Яблоков был таким радикальным "зеленым", в частности, он был радикальным антиатомщиком, антиядерником. Какая эволюция произошла с Яблоковым, насколько я могу понять. Во-первых, я хочу сказать, что я придерживаюсь других взглядов, что касается биологических эффектов радиации, но при всем том, когда я услышал, что Яблокова уже нет, я испытал невероятную боль и сожаление. Потому что Яблоков был очень хороший человек, он был очень искренний человек, очень честный, очень простой, демократичный. Он вел себя, как такой немножко типичный ученый, как он воспринимается в массовом сознании. Просто не стало хорошего человека, который был частью моего мира и личного, и профессионального, я испытал боль. Он стал явлением, вдруг этого явления не стало, и я ощутил личную, профессиональную пустоту.
Елена Фанайлова: Сергей действительно не придерживается той радикальной позиции, что радиация смертельно опасная, он полагает, что у человеческого организма и у природы в целом есть возможность компенсации, есть компенсаторные механизмы. В каком состоянии находится экологическое движение в целом сейчас? Можно ли действительно сказать, что достойные наследники Яблокова, что Яблоков оставил экологическое движение в хорошем состоянии?
Владимир Чупров: Здесь две новости, как всегда, хорошая и плохая. С хорошей начнем. Действительно он оставил наследников, в хорошем смысле движения. Он оставил пример, он оставил наработки, все это его наследие научное — это одна из малых частей того, что есть. Гринпис, ВВФ, "зеленая" фракция, политический вклад, конечно же, мощнейший. Конечно, это то, с чем российское руководство, российские власти не могут не считаться. Без Яблокова ситуация была бы другая, ситуация была бы слабее, ситуация была бы, наверное, хуже в этом смысле. И плохая новость в том, что ситуация внешнеполитическая становится не такой благоприятной, мягко говоря, для экологического активизма. Алексей Владимирович застал все периоды развития от появления экологического движения, его становления, романтический период начала 90-х, потом пиковые вещи — референдум против ввоза радиоактивных отходов, в котором Яблоков очень активное принимал участие, больше двух миллионов подписей было собрано. Потом, соответственно, высокие цены на нефть, потом вся эта ситуация в России с ценой на нефть, с политическими событиями. Соответственно, правовая ситуация, которая сейчас очень сильно сузила возможности для экологического активизма. Алексей Владимирович все эти стадии прошел, на всех стадиях давал очень четкие глубокие оценки, что происходит. Он дал оценку и тому, что происходит сейчас, к сожалению. И оценка такова, что сегодня, к сожалению, ситуация для общественного экологического активизма не очень благоприятствует его развитию. Хотя можно сказать, что ростки и то сознание, которое есть и которое в том числе зародил Алексей Владимирович, оно сегодня прорывается, как сквозь асфальт ростки, они все равно найдут дорогу. Сократили возможности для акций Гринпис, бог с вами, появился ОНФ, как бы к нему ни относились, есть результат. Они выходят на "зеленых", они начинают делать экологические вещи, работать по городским скверам, на Дальнем Востоке у них результаты есть. Власть не может не обращать, начинает к ним обращаться. На Гринпис или ВВФ свет не сошелся клином, пожалуйста. Коренные народы Севера начинают объединяться, горизонтальные связи между активистами, между общественными организациями, которые реально начинают противостоять планам нефтегазовых компаний по освоению новых месторождений тем, где их нет, и где их не нужно, допустим, на охраняемых территориях. То есть на сегодня ситуация такова, что с одной стороны идет зажим, но с другой стороны это как сообщающиеся сосуды, где-то зажали, в каком-то месте все равно это возникнет. Возвращаясь к Алексею Владимировичу, благодаря ему это все имеет какую-то основу и научную, и общественную. Мы видим то, что без него было бы по-другому.
Елена Фанайлова: Я даже иллюстрацию подготовила к вашему выступлению, я имею в виду его комментарий по поводу дела о добыче никеля в Воронежской области, на Хопре — это как раз один из примеров низового движения, которое, с одной стороны, было связано с протестами 2011-12 годов, но оно удивительным образом объединило людей совершенно разных взглядов, абсолютно простых, казаков. И что интересно, до сих пор это движение очень активно, до сих пор производятся там какие-то митинги и пикеты. Были арестованы двое людей по этому делу, уже было признано, что это все незаконно. То есть это уникальная история. Я хочу, чтобы мы посмотрели его комментарий в разгар этого дела.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Яблоков.Никель
Елена Фанайлова: Проект сейчас заморожен, там нет активной экспансии добытчиков никеля.
Владимир Чупров: Все эти проекты имеют мощную коррупционную составляющую. И как только уходит какая-то приманка в виде денег, высокой прибыли, рентабельности, при низких ценах многие проекты опасные экологически просто отвалились как сухой ком грязи. Как Арктический шельф, его освоение, всем было понятно, что нет экономического смысла. Алексея Владимировича можно сравнить с Герценом, который разбудил все это, понял те силы, которые в итоге продолжают его делать.
Елена Фанайлова: Я и сказала, что такое ощущение, что он самый молодой среди "зеленых".
Татьяна Овчаренко: Год назад я с ним встречалась специально по вопросу безудержной вырубки парков, скверов и вообще всего зеленого в Москве и Подмосковье. Потому что не успеваешь открыть Фейсбук или что-нибудь, как Жуковский, Химки и так далее, глаза разбегаются. Конкретно я с ним разговаривала по поводу Торфянки, по поводу экологического уничтожения наших и без того, скажем честно, жалких парков. В наших гигантских Кузьминках, которыми мы хвастаемся на всю Европу, особо охраняемая территория 12 соток, об этом никто не знает, это луг, на котором растет дикий мак. Я была в изумлении, потому что я занимаюсь отчетами. У людей впечатление, что все в порядке и так далее. И вот такие кусочки все равно должны быть застроены, потому что хотят сегодня стадион, завтра церковь и так далее. Мы с ним разговаривали на эту тему, он начал этим заниматься, потому что для него было понятно после исследований по Москве, что каждый вырванный кустик — это прямой путь к катастрофе. И особенно связано с тем, что новая застройка город не проветривает. Это все отражается на здоровье. Кроме всего прочего, вам серьезные исследователи скажут, что проветривание Москвы сведено к минимуму. Все, что мы строим на месте парков и вообще строим, привело к тому, что преобладающие ветра у нас не просекают территорию и над городом зависают сероводороды. Боже мой, что же так плохо пахнет? Он, как крупный ученый, легко ухватывал суть этой проблемы, стратегически видел, не будучи градостроителем. В результате мы получили очень дельные советы и, главное, союзника в этих вопросах.
Елена Фанайлова: Игорь, наследники Яблокова, экологическое движение в целом, как вы чувствуете эту проблему сейчас.
Игорь Честин: Я, наверное, соглашусь с Володей, что есть и хорошая, и плохая новость. Хорошая состоит в том, что наследники есть, они активно работают, продолжают работать. Это по всей стране мы видим, и Экологическая вахта по Сахалину, Байкальская волна, Экологическая вахта по Северному Кавказу, общество на Алтае. Можно продолжать, продолжать и продолжать — это все, что составляет экологическое движение. Плохая новость состоит в том, что действительно за последние 10 лет на общественное движение, в значительной степени на экологическое движение начало оказываться серьезное давление. Многие из наших коллег признаны "иностранными агентами" - это существенно затрудняет возможность как-то участвовать в общественной жизни. Сейчас вроде бы наметился позитивный перелом, вроде бы сейчас даны поручения президента разобраться с внесением экологических организаций в список иностранных агентов. Но результатов мы пока не видим. Это очень серьезная история. К сожалению, из-за того, что последние 15 лет у нас произошла сильная деэкологизация законодательства, у нас возросло количество конфликтов, которые иногда переходят в силовую форму. Уже упоминался Хопер, мы знаем, что там с одной стороны сначала избили активистов, причем избили сильно, в ответ были сожжены буровые установки. Мы знаем, как бандиты напали на лагерь защитников Химкинского леса. Мы также знаем, как общественные активисты фактически разломали Химкинскую администрацию. То есть отсутствие механизмов общественного участия, отсутствие желания учитывать общественное мнение, безусловно, приводит к таким локальным протестам. Мы можем вспомнить, что это же происходит в других сферах, будь то внедрение систем "Платон" или закрытие завода в Пикалево. Это разрыв обратной связи, это, безусловно, сказывается на экологическом движении. Хочется рассчитывать на то, что в Год экологии, который наступил, с определенными кадровыми изменениями в администрации президента, эта ситуация каким-то образом будет изменена, потому что она неконструктивна. Она неконструктивна ни для общественных организаций, которые настроены на решение проблем, а не на конфронтацию, она неконструктивна для власти, которая получает такие неожиданные всплески общественного негодования, которые можно было бы легко избежать, будь на этом месте механизмы. Если мы посмотрим на последние выступления Алексея Владимировича буквально перед новым годом, очень важно, что он поднял тему такую чувствительную, что сейчас очень много у нас симулякров в разных сферах жизни, в том числе в экологии. Конечно, очень здорово, что и президент, и руководители правительства участвуют в программах по восстановлению тигров, леопардов — это можно, безусловно, только приветствовать. Но, конечно, нельзя этим заменять системную работу по укреплению заповедников и национальных парков. А у нас сейчас ослабляется режим заповедников и национальных парков. Нельзя, выпустив леопарда, другой рукой подписывать распоряжение о строительстве мусоросжигательных заводов. У нас это, к сожалению, происходит. То, что сейчас Алексей Владимирович этот вопрос поставил буквально перед новым годом — это, на мой взгляд, очень важно, и это важно для всего нашего общественного экологического движения.
Елена Фанайлова: Я предлагаю посмотреть еще несколько реплик, воспоминаний, приношений Алексею Владимировичу Яблокову. Это Михаил Бочаров, в прошлом народный депутат и директор Центра стратегических исследований. Неожиданным образом подошла женщина, которая сказала: "Я хочу сказать". Это соседка по даче. Надо сказать, что дачу свою они с женой превратили в некий экологический рай с садом, домом, часовней. И в конце правозащитник Елена Санько.
Михаил Бочаров: Я удивлялся все время на то, как он воспринимает жизнь, какие отношения у него с политиками, с учеными, с властью. Мне посчастливилось быть с ним депутатом СССР, и не просто депутатом СССР, мы были членами Верховного совета. Тоже, пожалуй, одна из уникальных страниц его жизни, работая по экологическим вопросам в Верховном совете, он никогда не подстраивался к власти. Интересная его натура. Он, между прочим, был член координационного совета Межрегиональной депутатской группы. Почему-то при прощании я не слышал таких вещей. С тех далеких пор мы постоянно регулярно с ним общались буквально на разные темы просто как единомышленники по многим вопросам. Конечно, жалко то, что такой гениальный человек не был, я считаю, оценен государством. Ведь обратите внимание: он получал какие-то международные премии, он участвовал, сегодня вспоминали, знаменитое Киотское соглашение, то есть в крупнейших международных делах, но у него нет ни одного ордена и, по-моему, я не видел, чтобы у него была какая-то медаль от государства.
Виолетта Бирюкова: Все буквально деревенские почитают его. А когда мы строили часовню, он своими руками клал стену. Он столько сделал всего. А сейчас последние годы он выращивал яблоневый сад. Я бывала у них в доме и видела большие стеллажи, где он из простых яблочных зернышек выращивает 200-300 и потом со временем высаживает за оградой, где уже яблоневый сад останется ему памятью.
Елена Санникова: Оказывается, можно и природу защищать, и выдающимся экологом быть, и заниматься этой проблемой защиты морских млекопитающих, при этом быть правозащитником, и общественным деятелем, и политическим деятелем, не оставлять при этом научных трудов, оставаться при этом прекрасным человеком, отзывчивом. Все это в себе совместить, оказывается, можно. Поэтому к этому человеку я испытывала всегда особый пиетет. И вот раз можно, будучи ученым, не оставлять общественную деятельность, будучи ученым, быть выдающимся гражданином своей страны, отзываться на самые острые социальные проблемы общества — это можно. Это есть подлинная интеллигентность. Интеллигенция русская не исчезла, когда есть такие люди.